А у него, интересно, она просила о помощи? Маловероятно. Он просто навязал ей сотрудничество, а такие женщины, как она, не умеют отказывать мужчинам типа Альфреда…
— Вы какой-то грустный, майор.
— Простите… Я был далеко…
Он не лгал. В Лондоне. А может быть, где-то в другом месте… Вдали от всего… Он устал… Теперь он недоумевал: зачем ему потребовалось это долгое путешествие… За столиком Лотты говорили о нем… Доктор заказал еще одну бутылку, подозвал молоденькую таитянку, одетую специально для танцев — с голой грудью, в юбке из пальмовых листьев, закрепленных на талии.
— Ты все еще живешь «У Мариуса»?
— Да…
— А чем занимается радист?
— В первый вечер Мариус его напоил… Он, наверное, не привык пить, потому что тут же надрался… Начал рыдать, рассказывать, какой он несчастный… Потом ему стало плохо, и пришлось его уложить…
— А днем?
— Он часами сидит в своей комнате. Иногда выходит… Гуляет один по набережной… Без шапки… Жаль… Красивый парень…
— А ты не пыталась?
— Еще нет…
Когда девушка отошла смеясь, доктор шепнул майору на ухо:
— К этой можете пойти, если душе будет угодно… Ее зовут Фаатулиа… Она здорова…
За столом мсье Фрера становилось все шумнее. Забавное зрелище являл собой этот высокий немолодой мужчина с каштановой бородкой, мало-помалу терявший свою респектабельность… Чувствовалось, что он не привык к подобному времяпрепровождению, и он явно разошелся, позволял себе непристойности. Многие уже поглядывали на него.
К нему подталкивали девушек, сажали их к нему на колени, и от прикосновения их голых теплых тел мсье Фрер приходил в явное возбуждение.
С улицы вбежал мальчик-туземец, бросился к столику, где сидел хозяин, что-то сказал ему вполголоса. Следом за ним вошел белый, приехавший на такси, на мгновение он остановился на пороге, ослепленный ярким светом, оглушенный грохотом.
Это был радист с «Арамиса» — в мундире, потому что все его вещи остались на борту.
Лотта не пошевелилась. Сперва она хотела встать, но Мужен положил ей руку на колено, призывая ее не двигаться. Хозяин непринужденно пошел вперед, на середину зала.
Молодой человек явно чувствовал себя неловко под взглядами посетителей. Сначала он не заметил ту, ради которой приехал, к нему подошел официант и усадил за столик на другом конце зала.
Можно было догадаться, о чем они говорят. Официант спросил, что принести, радист ответил, что ему безразлично. Еще один пораженный «амоком». Должно быть, он ничего не замечал вокруг, ничего, когда внезапно увидел перед собой силуэт Лотты.
Тогда он побледнел.
— Я уверен, — шептал доктор, — что Оскар позвонил своему приятелю Мариусу, чтобы тот забрал револьвер, если он у него есть.