А сколько из пишущей братии получило хотя бы десятую долю этих благ? Сколько — нет, даже не в одной большой или маленькой стране, а во всем мире, — сколько писателей добиваются такого же признания, какое великое множество других людей получают самыми разными путями?
И все равно в этот час, когда я беседую с вами, десятки тысяч людей, и молодых, и зрелых, сидят, запершись в комнате, зачастую мало приспособленной для жилья. Некоторые из них живут впроголодь и не представляют, когда станут есть досыта. Я знаю, что они приносят в жертву не только собственное благополучие, но и благополучие, обеспеченную жизнь своей семьи, жены и детей.
Если бы еще у них была хоть какая-то уверенность в успехе!
Хорош или плох рабочий, хорош или плох коммерсант, очень просто определить по результатам его труда. В личном деле чиновника содержатся все сведения, определяющие его деловые качества. Критерии, бесспорные аттестаты существуют практически для всех профессий. Инженер всегда является инженером, врач — врачом, адвокат — адвокатом, будь он великолепный, хороший, посредственный или плохой. Его квалификация признана раз и навсегда. Ему дается право работать по выбранной профессии, и правительство чувствует себя ответственным за его будущее.
А писатель? А художник? Никто, ни одно официальное учреждение не присваивало ему этого звания. Он сам принял его, не зная даже, имеет ли он право его носить. Никто не требует от него труда, которым он заставляет себя заниматься. В этом труде нет никакой непосредственной необходимости, и весьма возможно, что после завершения он будет признан вредным для общества.
Кто даст этому человеку уверенность, решит, с пользой он прожил жизнь или загубил ее? Критики превозносят его до небес? Прекрасно. Но не меньше критиков затаптывает его в грязь. Ему рукоплещут читатели? Во-первых, рукоплещет только часть читателей. Миллионы людей остаются безразличными, а иные так откровенно враждебны. Премия? Кресло академика? Благосклонность правительства? Но тут возразят, и частенько не без оснований, что это всего лишь свидетельства посредственности, изворотливости, умения устраивать свои дела.
В результате же к концу жизненного пути, начинавшегося в уединенной комнате, нет ничего, кроме того самого, но уже состарившегося юноши с багажом исписанных страниц, опубликованных или все так же ожидающих издателя. И ежели чудом предприятие завершается национальными похоронами, не исключена возможность того, что новое поколение улыбкой или пожатием плеч обратит эту славу в ничто.