Прошло уже два часа с тех пор, как мы были у Ольги Серенсен. Мы мало говорили, да и выпили совсем немного. Все сидели в полумраке подвала и наблюдали, как прямоугольник дневного света постепенно передвигался по полу. Свет проникал через узкое оконце, затянутое дешевым тюлем, за которым виднелись ботинки прохожих.
Лисбет задремала в своем уголке. Рот приоткрылся, как у ребенка, она даже слегка посапывала. Свободной рукой Громила Ульсен обхватил ее за плечи, и я заметил промелькнувшую в его глазах нежность, но он быстро взял себя В руки и послал мне взгляд, полный иронии — дескать, ничего себе красотка!
Головешка бормотал себе что-то под нос. Женщина в проеме кухонной двери нежно гладила цветок, с которым она никак не хотела, расстаться.
С трудом выпрямляя затекшие ноги, я поднялся, поставил пустой стакан на освободившийся ящик и потянулся.
Головешка вздрогнул.
— Уходишь?
— Попробую снова заглянуть к Ольге.
Головешка кивнул.
— А я здесь останусь, — сообщил он.
Я отыскал клочок бумаги И написал свои координаты.
— Если что-нибудь вспомнишь еще, позвони мне.
— О чем?
— О пожаре.
— А, об этом… Больше нечего вспоминать.
— На всякий случай.
Он кивнул.
— Привет Ольге.
— Да, да, привет ей, — закивали остальные. Лисбет открыла глаза.
Я кивнул всем и вышел. Закрывая за собой дверь, я услышал голос Лисбет: «Не могу понять, где я его видела раньше. Но я знаю точно, что мы где-то встречались».
Солнечный свет ослепил меня. Словно я попал в другой мир, вымытый и сияющий, только что из стиральной машины, и вывешенный для просушки прямо перед глазами людей из подземелья. Смотреть можно, но трогать нельзя.
Но и на этот раз дверь с табличкой «Енсен» мне не открыли. Я изо всех сил жал на кнопку звонка, как какой-нибудь коммивояжер, которому удалось однажды продать в этой квартире пару дамских чулок, и с тех пор он никогда не терял надежды. Я трезвонил так, что даже и мертвые восстали бы из гроба, но дверь мне не открывали, и я в конце концов вынужден был сдаться.
Я медленно шел по ступеням вниз. Одна из дверей первого этажа чуть приоткрылась, из-за цепочки меня разглядывала пара бегающих глаз. Встретившись со мной взглядом, хозяйка поспешно захлопнула дверь.
— Подождите! — взмолился я. — Не закрывайте.
Дверь вновь чуть приоткрылась. Высунулся длинный острый нос, мелькнула старческая морщинистая кожа и черные хитрые глаза. Я подумал, что на первых этажах всегда живут именно такие старушонки. Постоянно дома и постоянно к вашим услугам. Я перешел к делу.
— Извините, вы не знаете, где бы я мог найти фрекен Сервисен, что живет этажом выше?