— Ему шишки положены! — передразнил Первый Муравей. — Ничего тебе не положено. Вот сейчас бери соломинку и тащи!
— А ты что же, шишку покатишь?
— Покачу!
— Нет уж! — сказал Третий Муравей. — Шишка — моя. Ты как считаешь? — обратился он ко Второму Муравью.
— Шишку должен катить я! — сказал Второй.
— Нет, я! — сказал Первый.
— Я!!
— Нет, я!!
Они вцепились друг в друга и покатились по пыльной дорожке…
Третий Муравей укрылся в тени травинки, заложил лапки за голову и стал смотреть в небо. Высоко-высоко плыли белые облака.
«Интересно, смог бы я утащить такое облако? — думал Третий Муравей. — Конечно, целиком его не ухватишь, а по кусочкам, пожалуй бы, смог…»
«Я!.. Нет, я!..» — кричали за поворотом дорожки муравьи. «Я! Нет, я!» — разносилось по всему лесу.
А Третьему Муравью было так грустно всё это слышать, что он решил забраться на самую верхушку сосны, поближе к белому облаку.
Он откатил с дороги и спрятал в траве свою шишку и, петляя между сучков, стал подниматься на сосну.
Чем выше он поднимался, тем прохладнее и веселее ему становилось.
На самой верхушке он перевёл дух, огляделся и закинул голову.
Прямо над ним плыло облако.
Муравей поудобнее устроился и стал смотреть, как оно проплывает.
«Само оно ходить не умеет, — думал он. — Кто-то его тащит. Наверное, есть такой… Небесный Муравей, который таскает облака…» — «А почему его не видно?» — спросил он сам у себя. И, подумав, ответил: «Потому что он голубого цвета!»
«Вот бы мне стать Небесным Муравьём, — думал он, сидя на сосне. — Днём бы я таскал облака, а ночью — звёзды. А в следующий год мне бы вышло таскать тучи и луну… А ещё на следующий — месяц и солнце… А потом — всё сначала! А пока надо катить шишку…»
И он спустился вниз, отыскал в траве свою шишку и покатил её к муравейнику.
Первых двух муравьёв и след простыл.
В дорожной пыли валялись соломинка и сосновая иголка.
На реке жила страшная чёрная Коряга. У неё была огромная голова, горбатое тельце и цепкие когтистые пальцы. С них клочьями свисала отвратительная скользкая тина. Все боялись Коряги, и она радовалась, что все бояться её.
Подошёл однажды к берегу реки Козлик. Посмотрел в воду, задрожал от страха и заплакал. А Коряга обрадовалась и пошевелила скрюченными когтистыми пальцами.
«Ах, какая я отвратительная! — думала она. — Отвратительнее меня нет на свете!»
И действительно: что могло быть отвратительнее старой чёрной Коряги?
Утки боялись нырять возле неё, плотвички проносились мимо, сом огибал стороной, и даже облака морщились, проплывая по реке в этом месте…
Но однажды Коряга очень удивилась, увидав неподалёку страшилище похлеще себя.