— Гидеон!
Эмма вскрикнула, и он ладонью зажал ей рот.
Он стоял в тени цветущего гибискуса, и его синие глаза, словно прекрасные таинственные звезды, сверкали над ней из тьмы. «Как же он высок, — подумала Эмма, прижимаясь к его мускулистой груди, — я чувствую себя такой маленькой рядом с ним».
Пальцы ее торопливо развязывали и рвали ленты тонкой кружевной сорочки.
— Гидеон, это и вправду ты? — простонала она, и кружева соскользнули, обнажая смуглые плечи, маленькую, но высокую крепкую грудь с твердыми темными сосками.
Сорочка упала в траву, и Эмма переступила через нее босыми ногами.
Он увидел ее нежно круглившийся живот, высокие, длинные, стройные бедра, невероятно тонкую, сильную талию… Его пальцы пробежали по ее хребту, гибкому, как у кошки…
Губы Гидеона потянулись к темной родинке на ее груди. Он ласкал языком сладострастно вздрагивающие соски, жадно вдыхая запах женщины, полной желания.
Гидеон приподнял ее на руках, и Эмма, цепко схватившись за его мощную шею, обвила его бедра ногами.
Он готов был отдать ей всего себя — и она с радостью приняла его.
Лаская ее, он не переставал удивляться тому, как она мала и почти невесома. Ему так легко держать ее.
Это тело обладало целительной силой. Оно отзывалось ему со страстью и упоением. Эмма предугадывала все его движения и понимала его лучше, чем он сам. Каждый миг близости был так сладостен и чудесен, что Гидеон задыхался от страсти и благодарности.
Как прекрасна женщина, как чудесно ее тело — в нем нет никаких изъянов, ничего постыдного. Какой изощренной фантазией обладал Всевышний, создавший это дивное существо! Эмма была для него целым миром, в котором, словно по волшебству, исполнялись все его самые причудливые фантазии.
Разве мог он подумать, что в самый черный свой день так неодолимо захочет ее?
Он не отпустит больше от себя, ему все равно, что станется с Джулией и ее младенцем.
Древние гавайские боги создали их друг для друга. Разве можно идти против воли богов?
Их желания были бескрайни, как космос, а космос бесконечен, как их желания.
Им помогали боги подземного царства, им помогали боги Олимпа, островные боги жизни и смерти — все смотрели на то, как Эмма и Гидеон шли по тропе любви, и благословляли их.
Каждому свои сны в полнолунную ночь.
Джек Джордан хрипел, отдирая чьи-то сильные жесткие пальцы со своего горла.
Последняя капля жизни еще оставалась в нем.
Глаза его бессмысленно шарили по темным стенам хижины.
Что это? Что? Что?..
Жрец-язычник, чародей и колдун, Старый Моки глядел на него из мрака. Белки его глаз, обращенных радужкой внутрь, кроваво-красными шарами уставились на Джордана.