Голова болела, и не только от удара: я оплошал с чёртовой дедукцией…
Приближался вечер. Карманные часы всё ещё были при мне, хотя оружие кто-то забрал.
Я так проголодался, что согласен был даже на Веннов суп.
Занавес зашуршал. Его откинула в сторону белая рука с длинными пальцами. В Логово Красного вошла Дама Со Сломанной Шеей…
Подол мокрого платья волочился по земле, вуаль с одной стороны свисала до талии, с другой же — задралась почти до самого уха. Видал я на своём веку повешенных — именно так у них и болтается голова.
Охряник оглянулся на гостью и снова занялся варевом.
Голова дамы качнулась из стороны в сторону — словно покойница пыталась водрузить её обратно на шею, как шар при игре в бильбоке. На мгновение ей это удалось, но потом голова снова свесилась, уже на другой бок. И опять. Кивок из стороны в сторону. Вуаль дёрнулась.
Мне же отлично знакомо это змеиное движение!
Вуаль приподнялась.
— Мориарти! — завопил я. — …… вы ……!
Профессор оскалился, зашипел и одарил меня ледяным взглядом.
— Я хотел сказать… чёрт подери, что всё это значит? — поспешно выпалил я (мало кому удаётся назвать его …… — …… и остаться после этого в живых). — Как? Почему? Что за?..
— Ваши вопросы вполне уместны, Моран. И вы получите на них ответ.
Мориарти расстегнул маленькие чёрные пуговицы и скинул платье. Под ним обнаружилась его обычная одежда.
Платье и вуаль были сшиты из блестящего непромокаемого материала. Весьма практично для призрака. В таком коконе мерзавцу сухо и уютно. А я вот чувствую себя как настоящее дерьмо. Мокрое дерьмо, на которое кто-то только что наступил.
— Вы ударили меня. Дважды!
— Моран, вы чуть не потратили зря серебряные пули.
Очень на него похоже: волнуется об издержках и совсем не думает об угрозе собственной жизни. Я бы уложил его, даже с левой руки.
— Наблюдая из укрытия, видишь гораздо больше. Вы, Моран, отвлекали всеобщее внимание, поэтому никому и в голову не пришло искать меня.
Вот, значит, кто работал зайцем и приманивал гончую. Неудивительно. Положение второго человека в фирме подразумевает подобные ситуации. Профессор ко всем своим сотрудникам относится как к расходному материалу. И сейчас он действовал согласно своей природе, и я не злился на него. Сам поступил бы так же. Но это не значит, что я в восторге от подобных выходок. И я ничего не забуду.
— И сколько вы уже здесь?
— Приехал на том же поезде, что и вы. Сидел в соседнем купе и слышал каждое слово. Сток в разговоре упомянул один немаловажный факт — запах…
— Погодите-ка, Мориарти! Не могли вы сойти в Сторкасле. Мы бы вас заметили.