Полли Чалмерс, она же дрожащая от страха горничная, заявила, что только сейчас очнулась от ужасного сна и совершенно не помнит последние семь лет своей жизни. Керидвен Томас, она же Тесси Слониха, во время ареста отправила троих констеблей в больницу (один там и остался) и поклялась, что ни одна камера её не удержит (а ещё точнее — не вместит). Галина Станевичова, она же Шведка Сюзетт, на все вопросы полиции отвечала по-польски и привела в крайнее недоумение шведского переводчика, которого за немалые деньги нанял Скотланд-Ярд.
Вин Лю Цон, она же Лей Лотос, вышла из тюрьмы после того, как кое-кто потянул за нужные ниточки, и устроилась в Лаймхаусе. Зажигает теперь ароматические палочки для Повелителя Загадочных Смертей. По правде говоря, именно на него девушка и работала всё это время. Её новая должность вроде бы вполне безобидна, но вы же не знаете, что именно происходит с посетителями, когда догорают эти самые палочки. Если вышеупомянутые посетители отклоняют вежливое предложение о сотрудничестве или отказываются поделиться информацией.
Молли Дафф, она же супруга раджи из Ранчипура, основала в женской тюрьме Эйлсбери общину индийских душительниц и властвовала в этом заведении двадцать лет кряду. Леди Дебора Хоуп-Коллинз, она же мистрис Строгинс, узнала в одном из судей бывшего клиента, любителя школьной дисциплины. Суд снял обвинения и даже засвидетельствовал её добропорядочность. Мари Франсуаза Лёли, она же та belle Фифи, вовремя выскочила замуж за инспектора Паттерсона, того самого, который и учинил разгром на Кондуит-стрит. На второй день медового месяца красавица испарилась вместе со свадебными подарками. Зато к услугам везучего пьянчужки Паттерсона целых сорок восемь часов были самые профессиональные губки во всей Европе.
В общем, пока суть да дело, кот почти наполовину выбрался из мешка.
За свою долгую злодейскую карьеру Мориарти искусно избегал всяческих слухов и поддерживал видимость прекрасной репутации. Он планировал и совершал преступления, зарабатывал едва ли не больше всех в империи и успевал преподавать за семьсот фунтов в год! Чёрт знает как он изыскивал время читать лекции, ставить оценки и гонять прогульщиков, но изыскивал же.
Когда пресса радостно принялась злословить на его счёт, ни один из бывших коллег или студентов не встал на его защиту. Думаю, ещё до того, как дрянные газетёнки окрестили его «дьявольским гением», кабинетные крысы боялись старину-профессора не меньше, чем его сообщники. Мне, к примеру, доподлинно известно: однажды он весьма медленно прикончил одного юнца за то, что тот неправильно поставил запятую в десятичной дроби.