Ах… нижайше прощу прощения, Ирма, уклончивая Альрауне, соблазнительная Тера, искушённая Жо-Жо, коварная Сара (в данном случае позволю себе лишь едва заметный вежливый кивок), пикантная Занони, ужасная и прекрасная Дочь Дракона. Даже Софии Кратидес, моей спутнице, придётся посторониться.
Да уж, воистину «привет, мальчики».
Итак, мы снова встретились. Я знал, она мигом заставит меня забыть всё, чему я научился ещё от Рози. Служанки Рози из трактира, которая притворилась, что «понесла», и выманила у меня присланные родителями на пятнадцатый день рождения деньги. А потом «родила» диванную подушку и пропила добычу в компании моряков.
Лучше уж снова встретиться с Кошечкой Кали.
Но даже в склепе, в окружении самых страшных на свете злодеев… эта улыбка… взгляд… едва заметный изгиб губ… живописно выбившийся из причёски локон…
Ирэн Адлер. Проклятие!
Пожелай она, я бы вытряхнул из гроба Бена Типикуса и лёг на его место.
Пожелай она, я бы удавил мартышку Повелителя Загадочных Смертей.
Стащил бы и проглотил жемчужину Борджиев, и пусть потом Монстр меня потрошит.
Я бы… ну, в общем, выставил себя дураком. Опять.
Граф Руперт хотел пустить по кругу флягу, но его сардоническая ухмылка ни у кого не вызывала доверия. Он небрежно пожал плечами (мол, сами дураки) и сделал глоток. Потом открыл рот, чтобы мы все видели, как он заглатывает бренди, и нарочито театрально ухмыльнулся. Представление отбило охоту даже у тех, кто, подобно вашему покорному слуге, не прочь был выпить. Вполне вероятно, Хенцау каждый день принимал крошечную порцию, скажем, мышьяка и сделался нечувствительным к отраве. Старый фокус. Только мадам Сара взяла у него баклагу. Она-то наверняка в своём «дамском салоне» выработала иммунитет ко всем известным науке ядам.
Дочь Дракона никому не предлагала орешки, только мартышке. Доктор Кварц не спешил делиться сигарами, хотя у него лежало несколько во внутреннем кармане. Лишь Раффлс, конечно же, не преминул щегольнуть знаменитыми хорошими манерами и принялся раздавать сигареты «Салливан». На его портсигаре красовался герб герцога Ширского. Эта Гадина и молодчик из Хенцау взяли по одной. Все трое закурили, и вскоре наш склеп уже на поминал крематорий. Сноб Раффлс подождал, пока ему не вернут портсигар (грабители всегда опасаются, что их обворуют, я сам такой). Люпен сигарету не взял, но забавы ради сделал вид, что по рассеянности собирается сунуть папиросницу в карман. Раффлс, судя по выражению лица, шутку не оценил.
На этом с любезностями было покончено.
— Мы величайшие преступные умы девятнадцатого века, — начал Мориарти.