Профессор, как ни странно, велел забыть о Саре. Мол, нужно радоваться, что вместе с ней из Лондона наконец убралась Эта Гадина. Надеюсь, дикие кошечки порвут Руперта на части. По городу разнеслись неслыханные вести: Мориарти принимает отставки и дарует независимость. У наших дверей выстроилась целая очередь — разномастные крысы бежали с корабля. Империя рушилась, к воротам подступили готы и вандалы в казённых ботинках и полицейских шлемах.
У фирмы имелся собственный печатный станок в Уоппинге. Наши фальшивые банкноты вполне годились даже для лондонского Сити. Первоклассная подделка — куда там неумёхе Арчи Стэмфорду. В апреле случилась диверсия в типографии, пришлось сжечь семь тысяч фальшивых фунтов. Превосходная бумага, отличнейшая печать, чернила правильной консистенции. Наши купюры были безупречны, вплоть до подписи главного казначея. Вот только вместо автографа Фрэнка Мэя на пятифунтовых билетах стояло имя «Джеймс Мориарти».
Тут я прибегнул к дедукции. Наш «великий неизвестный», тайный недруг — не Мабузе или, по крайней мере, не он один. Выходка с подписью свидетельствовала о чувстве юмора — качестве, совершенно не типичном для немцев. Я кинулся в кабинет профессора, но он уже и сам всё выяснил. Должно быть, пригляделся к заплаткам на брюках исчезнувшего без следа ночного сторожа или измерил количество крысиного помёта в пригожий тёплый денёк — что-нибудь в этом роде.
— Мабузе нужно было лишь зацепить нас, — сообщил он. — Кровь попала в воду. Акулы встревожились. Сам он покинул Англию. За всеми его берлинскими адресами непрерывно ведётся наблюдение, но его там нет. Враг снова сменил лицо. Залёг на дно. Но внимательно следит за пиршеством.
Мориарти прямо-таки излучал энергию. Долгие месяцы профессор ничего не предпринимал, пропускал удар за ударом, качал головой — думал, думал и ещё раз думал… Я надеялся, что пришла наконец пора действовать, действовать и ещё раз действовать.
Мой работодатель стряхнул ос с холщовых рукавиц в составленный из деревянных и стеклянных трубок лабиринт (осиное гнездо его собственного изобретения), надел лучшую шляпу и пальто.
— Моран, мне нужно нанести один визит. На Бейкер-стрит. Небольшое затруднение грозит перерасти в досадную помеху. Следует повернуть всё в нашу пользу.
«Ага», — подумал я.
Жердяй! Детектив пару раз причинил нам беспокойство. Во-первых, заварушка с Верди Эдвардсом. Во-вторых, фиаско с делом Мопертиуса. А ещё он повязал несколько бывших клиентов: Гримсби Ройлотт погиб по его милости, а Джон Клей отправился за решётку. Но он… всего лишь ничтожество… надутое, напыщенное, носатое, занудное ничтожество. Прикидывается простым свидетелем. Вспомните только все эти номера «Стрэнда», сложенные стопочкой в уборной.