«Вы надеетесь посадить меня на скамью подсудимых, — сказал я. — Заявляю вам, что этого никогда не будет. Вы надеетесь победить меня — заявляю вам, что это вам никогда не удастся. Если у вас хватит умения погубить меня, то, уверяю вас, вы и сами погибнете вместе со мной».
«Вы наговорили мне столько комплиментов, мистер Мориарти…»
«Профессор Мориарти», — поправил я.
«Я хочу ответить вам тем же и потому скажу, что во имя общественного блага я с радостью согласился бы на второе, будь я уверен в первом».
С такими людьми, Моран, разговаривать бессмысленно.
«Первого обещать не могу, зато охотно обещаю второе», — спокойно отозвался я и покинул кабинет этого труса. Достойная работа. Думаю, вы тоже справились со своей.
Мориарти хвастался с таким упоением, словно провернул грандиозную аферу. Меня это разозлило. Всего-навсего наведался в берлогу к Жердяю и обменялся с ним парой шпилек, ну точно школьники: «Ой, смотри, какой я страшный». Я, в отличие от него, лишь скромно отчитался о проделанной работе.
Бог любит троицу. Сегодня днём нашего клиента ожидают серьёзные с виду испытания, из которых он обязательно выберется живым: опасный фургон, упавший с крыши кирпич и Даунс Фингал. Громила успел снять повязки, но его репутация после происшествия на Тайт-стрит потеряна безвозвратно. Так что если его арестуют — невелика потеря. Мелкие происшествия подстегнут нашего детектива. Мориарти обещал, что он тут же кинется к своему доктору, как старая дева при первых признаках насморка. Увенчает дело Бенни Огонёк — вечером подожжёт логово Жердяя. Получится прекрасный костёр: чёртова картотека, персидские туфли и пыльные номера «Полицейской газеты» («великий сыщик» наверняка всем рассказывает, что выписывает её ради статей, а сам разглядывает иллюстрации). Но мы строго наказали нашему лучшему поджигателю не увлекаться.
— Теперь, Моран, мы сами превратились во Фреда Порлока. Кинули собаке кость. Он, без сомнения, возьмёт след. Жердяя нельзя назвать глупцом, к тому же его подстегнёт стыд. Ни за что не признается своему биографу, что позволил Мабузе себя использовать. Но сам докопается до правды. Моран, я отравил ему торжество. Он намеревался лично присутствовать на расправе в понедельник. Уже сочинил скромные комментарии для журналистов. Но теперь он знает — эта победа лишь видимость. Скучные аресты он поручит Паттерсону, а сам пустится на поиски «великого неизвестного». А мы спокойно отправимся следом.
Теперь Мориарти превратился в акулу, обнажившую в улыбке острые зубы.
Я не стал говорить о том, что занимало меня тогда более всего. Жестокие, хитроумные, логически мыслящие безумцы приближались к последней фигуре своего медленного замысловатого танца. Но кто бы ни победил, в понедельник фирма перестанет существовать. Если, разумеется, не принять срочных мер. И с каких это пор я всего лишь «второй самый опасный человек в Лондоне»?!