Ни мне, ни профессору и в голову не пришло, что палка и визитная карточка принадлежат двум разным людям. Меня-то подобный недочёт не очень расстроил, а вот Мориарти наверняка разозлился.
Сток щеголял шляпой с широкими волнистыми полями. И никакой палки с собой не носил. Да она и не была ему нужна: великан, видимо, исправно дубасил всех, кто вставал на пути у хозяина.
Сток одевался элегантно, его жилет был богато расшит. Этакий зловещий красавчик, если понимаете, о чём я. Тонкие напомаженные усики, ухоженные брови. Одну щёку слегка портят два параллельных шрама. Когда-то его оцарапали — неужто котёнок? Руки белые и холёные, такие встретишь скорее у шулера, чем у кау-боя.
Ну вот вам и дедукция. Возможно, с палкой мы ошиблись, но насчёт «знатного мерзавца» я угадал. Рыбак рыбака — так обычно говорят (а потом непременно получают по голове за изречённую с умным видом банальность).
— Это мой любимчик Дэн’л, — пояснил Сток, указывая на прижавшего к груди трость громилу. — Известен в трёх штатах как Отчаянный Дэн’л. За его голову назначена награда — он убил человека…
— Неверно говорите, мистер Джас, — отозвался великан. — Белых людей я убивал по-честному — глядя в лицо. Награда эта не по закону. Нету такого закона, чтобы не стрелять китайцам в спину. Судья Бин так и сказал, а раз в Техасе разрешается>{25}, то в Аризоне и подавно. И в Англии вашей тоже.
— Что мы можем для вас сделать, мистер Сток-д’Эрбервилль? — нетерпеливо перебил Мориарти.
Сток приподнял бровь:
— Профессор, мне нужно, чтобы вы убили для меня одну собаку.
Не скажу, что Мориарти придерживался правила: любое, даже самое ничтожное, преступление заслуживает внимания, но иногда он брался и за небольшие дела, представляющие особый интерес. Иначе говоря, если какая-нибудь кондитерская лавка славилась тем, что из неё невозможно ничего стащить, преступный гений планировал кражу пакетика тамошних карамелек с точно такой же скрупулёзностью, с какой замышлял бы похищение сокровищ короны из Тауэра.
Опережая ваши вопросы — да, Мориарти подумывал дотянуться и до них. Он не собирался, подобно Томасу Бладу>{26}, наудачу вламываться в сокровищницу, но вёл переговоры с ужасным Толстяком из Уайтхолла и в конце концов продал план ограбления правительству её величества за весьма солидную сумму. Таким образом, бифитеры смогли принять соответствующие меры безопасности. За знаменитые сокровища практически невозможно выручить их истинную стоимость. В 1671 году королевские безделушки оценили в сто тысяч фунтов, но Блад утверждал, что большой удачей было бы сбыть утыканные драгоценностями регалии хотя бы за шесть. Профессор колебался: не измыслить ли в следующем году новый, более прибыльный план, но даже ему не хотелось связываться с Толстяком.