— И это все, что вы обнаружили?
— Да. Я болтался там. Потом появился молодой врач, который привел с собой Фелисити Видмер, чтобы она выпила коньяку. Тогда я выпил вторую порцию, а врач сразу взял две. Это потрясающий тип, работает четко. Он увидел платье Фелисити, ее автомобиль, шофера и сразу развил такую бурную деятельность, словно она умирала. Он настоял на том, чтобы сопровождать ее до дома в его «испано». Держу пари, что счет его будет солидным.
— А горничные? Несомненно, они нашли молодого полицейского весьма симпатичным, красивым…
— Я не заметил ни одной. Хамп сказал, что почти весь персонал обычно покидает его в конце сентября и появляется лишь весной. В это время не бывает клиентов. Гонорин безусловно искала уединения и была уверена, что найдет его здесь. Мне кажется, что она здесь так никого и не видела.
Сатурнин опять что-то проворчал, и Феликс удивленно посмотрел на него.
— По моему мнению, шеф, это безусловно самоубийство.
— Можно сказать и так. Она приехала потихоньку и казалась очень нервной. Развлекалась наркотиками и оставила «Антония и Клеопатру» открытой на сцене самоубийства египтянки…
— Значит, нет никакого сомнения.
— Но почему она умерла?
— Пресытилась жизнью.
— И Видмер тоже был пресыщен жизнью?
— Глядя на его фотографии, можно подумать и так, но возможно, он и не мертв. Вы думаете, есть какая-нибудь связь между смертью Гонорин и исчезновением Видмера?
— Да, ибо совпадение слишком необычное.
— Кто знает, а может быть, Гонорин обокрала своего патрона? Потом его исчезновение вызвало в ней угрызения совести и она приехала сюда, чтобы покончить с собой.
— Ничто не указывает на то, что она обокрала Видмера.
— Она была очень хорошо одета.
— Ее работа очень хорошо оплачивалась. Она многим была обязана Видмеру, но я полагаю, что и она тоже оказывала ему немалые услуги. Во всяком случае ее бухгалтерия в полном порядке.
— Очень хорошо. Выходит, нет никакой связи между этими двумя происшествиями, если только исчезновение ее патрона так не подействовало на Гонорин. Дело очень простое, шеф. Она была влюблена, но у нее были толстые лодыжки.
Комиссар выразился более поэтически:
— Видимо, ее можно сравнить с розой, которая начала вянуть на слабом стебле безбрачия. — Он подошел к окну, взглянул на камни и бросил сигарету. — Она выбрала мучительный выход.
Феликс прошел через комнату и выглянул наружу.
— Это верно. Тем не менее она это сделала. Помните женщину в «Деле Варавил»? Она сумела-таки повеситься, хотя ее колени касались земли…
— Она была старой и сумасшедшей. Очень редко женщины и даже мужчины совершают подобное. Гонорин, конечно, не была красивой, но она не была старой и, безусловно, в здравом рассудке. Покрой ее одежды подтверждает, что она сохранила кокетливость. Взгляните только на ее ночную рубашку.