Пробежав коротко содержание писем, Сатурнин положил их в карман.
— Они будут у меня в сохранности, мадам. Я хочу их получше изучить.
— Хорошо, — равнодушно проговорила она.
Вдруг она вздрогнула и вполголоса произнесла:
— Это невероятно, месье! Я чувствую, что вы правы. Я вспоминаю этот голос по телефону и все больше убеждаюсь, что он был не нормальным. Обычно Эжен говорил со мной не так. Но что же произошло? Что все это может значить?
И она снова вздрогнула.
— Вы спрашивали меня, дарил ли Эжен мне драгоценности, а я ответила вам, что отказывалась от его подарков. Вы считаете, что он купил их для меня… рассчитывая, что в конце концов уговорит принять их… И что он попал в руки грабителей?
— Возможно, — ответил Сатурнин. — Нам придется принять это за отправную точку и действовать соответственно. Скажите мне, зачем он купил отвратительный костюм, чтобы переодеться в бедняка? У вас есть какие-нибудь догадки?
Она с удивлением смотрела на него.
— Нет, ни малейшего представления. Это невероятно. Со стороны Эжена это совершенно нелепый поступок.
— Если предположить, что он узнал о редкой марке, принадлежащей бедному человеку… может быть, торговцу… который не знал истинной цены, как вы думаете, способен ли Видмер прикинуться бедным, чтобы добиться своего?
Мадам Мендоза немного подумала.
— Нет, я не считаю его способным на такое. Эжен никогда не держался за деньги. Он счел бы такой поступок недостойным. — Она улыбнулась. — Это безнравственно! Это любимое слово Эжена. По моему мнению, он сообщил бы бедному человеку истинную стоимость марки и дал бы ему настоящую цену. Если бы он поступил как-то иначе, то считал бы себя нечестным человеком.
Взяв свою шляпу, Сатурнин снова обратился к мадам:
— Вам больше нечего сказать мне? В конце прошлого месяца вам ничего не бросилось в глаза в поведении Видмера? Или его словах? Вы ничего не видели и не слышали?
— Несколько раз мне казалось, что кто-то следил за студией и за выходом на двор.
— Да?
— Да. Может быть, мне показалось, но два или три раза я видела молодого человека на улице Пасси, и у меня создалось впечатление, что он следит за мной или за двором.
— Что за человек?
— Очень юный. Почти ребенок. Вот почему я не придала этому никакого значения.
— Не можете ли вы описать мне его, мадам?
— Нет, месье. Видите ли, он всегда был на мотоцикле со шлемом на голове и… не знаю, как это называется… большие очки.
Она испуганно продолжала:
— Теперь мне это кажется зловещим. А вы что думаете об этом?
— Нужно надеяться и… действовать. После моего ухода вы, возможно, вспомните еще что-нибудь. В таком случае дайте мне знать. Как бы это не показалось вам малозначительно.