— Понятно, нам интересно бы знать также, много ли денег было у вашего мужа с собой в прошлую пятницу?
— Сожалею, но ничего не могу вам сказать по этому поводу.
— Мама, — приблизив губы к уху матери прошептал ей Поль, но так громко, что, если бы это происходило на сцене, его услышали бы в последнем ряду, — мама, что этот толстый детектив…
Его мать покраснела.
— Тише, мой дорогой! Не следует перебивать… у нас серьезный разговор.
— Значит, это серьезно, мама? Это очень серьезно? Этот толстый уведет мерзкую Гонорин в тюрьму?
Выпученными глазами он снова уставился на Сатурнина, который заворчал. Теперь ему стало понятно выражение шефа, когда тот, говоря о мальчике, назвал его негодяем и чумой. Это слово очень к нему подходило. Этот расхлябанный юноша изображал наивность, которая явно контрастировала с его хитрыми черными глазами.
Обычно на редкость терпеливый комиссар почувствовал сильную антипатию к мальчишке, испорченному матерью. Его хитрые глаза, обгрызенные ногти, бестактность и грубость заставили Сатурнина задать себе вопрос, не он ли является причиной исчезновения Видмера.
Теребя усы и сердито глядя на мальчика, что впрочем никак не действовало на последнего, он не знал, как продолжить разговор. Несколько минут назад смущенный вид Фелисити Видмер, ее манера смотреть в сторону, ее уклончивые ответы убеждали его, что она верила, что муж уехал с другой женщиной. Но как заговорить о таком деликатном предмете в присутствии этого «невинного» создания, фальшивый наивный вид которого только подтверждал характеристику, данную шефом.
— Кажется, месье Видмер жаловался на свое здоровье? — все же спросил он. — По вашему мнению, он в самом деле был болен или зря беспокоился?
Мадам Видмер с задумчивым видом нахмурила брови.
— Я много думала об этом. Эжен говорил, что он плохо спал, но это неправда. Я часто видела его крепко спящим.
Она улыбнулась.
— Сколько раз он говорил, что не спал всю ночь, а на самом деле все время храпел! Я слышала это даже из своей комнаты, а она находится по другую сторону площадки.
Поль вытянул губы к уху матери.
— Две кровати лучше, чем одна! — сказал он по-английски. Это можно было бы перефразировать так: «Две головы лучше одной». — Не так ли мама?
Потом он повернулся к комиссару.
— Вы говорите по-английски, месье? — вежливо спросил он. — Я считаю, что детектив должен понимать многое…
— Замолчи, Поль.
Его мать стала пунцовой и оторвала его руку от своей талии.
— Ты уйдешь отсюда, если не будешь себя вести подобающим образом и не перестанешь меня перебивать.
— Мама, я думал, что толстый…