Но хочет — и ладно.
Поелозив пальчиками у меня вподмышечке, он долго пристраивается и приноравливается. Что вполне естественно, учитывая то, что член у дяди коротковат и «вподмышечку» еще ни разу полностью не зашел.
«Междусисечки» мешают.
Наконец — ура! — дядя пристраивается, процесс идет. Одной рукой он держит меня за плечико, другой за одну из междусисечек.
Я подмахиваю подмышечкой, дядя прется страшно, слегка мычит и, наконец, с тоненьким стоном кончает.
— Заинька, ну я пойду? — говорит он мне на прощание.
Целует меня в шеечку и уходит.
Он вернется. Куда ж он без «вподмышечки»…
Он не понравился мне сразу.
Среднего роста, с потрясающей фигурой, очень красивый, светловолосый, кареглазый, с тонкими губами и отточенными, как под резец, чертами лица, но так бывает: смотришь на человека и ловишь себя на том, что от странной, почти интуитивной неприязни невозможно избавиться.
Но он не делал ничего такого, за что можно было бы сразу отказаться от него как от клиента. И я списала это чувство на собственные нервы.
Удовлетворенно скользнул по мне взглядом, сказал: «Похожа», улыбнулся шикарной улыбкой признанного соблазнителя — мне, и совершенно безразлично посмотрел на маячащего за моей спиной Сережу.
Похоже, он привык к таким вещам.
— Охрана? — спросил он меня, улыбаясь. — Сама боишься, или все-таки салон?
— Такая жизнь, — неопределенно хихикнула я, — милый, рассчитайся с мальчиком, он уйдет, я останусь.
Каюсь, не всегда, но часто, когда я езжу к клиенту, я прошу Сережу подняться со мной. Сережа, мой таксист, крупный мужик, проверенный человек, за небольшую благодарность изображает эскорт девочки по вызову. Так безопаснее.
Деньги он привезет мне позже или наутро, если меня берут на ночь.
Клиенты иногда пугаются такого бесплатного приложения, но я не люблю выезды, а жизнь такова, что приходится рисковать.
Этот рассчитался сразу, без лишних вопросов. Сережа взял деньги, под безразличным взглядом хозяина квартиры для проформы заглянул в комнату, ванную и кухню и ушел.
— Ну заходи, Кээтрин, — чуть растягивая звуки, сказал мне кареглазый. И представился:
— Ник.
— Никита? — я заставила себя улыбнуться и потянулась к ремешку босоножки.
— Просто Ник, — уточнил он, — не снимай обувь, мне нравятся ножки на шпильках.
И проводил меня в комнату. У нас было два часа.
Я села на кровать.
— Знаешь место, — ухмыльнулся он, и мне почему-то стало не по себе. — Пьешь?
И, не дожидаясь ответа, открыл шампанское из бара. Разлил по бокалам.
— Давай за вас, прекрасных… Девочек… — он посмотрел на меня изучающе, и мы чокнулись.