Вряд ли она сейчас отдавала себе отчет в происходивших в ней изменениях — для нее формально все оставалось так же, как и месяц назад: ее благосклонности усердно добивались, за ней ухаживали, с ней флиртовали, а она снисходила, позволяя настойчивому поклоннику приблизиться на один шаг, а сама в то же время делала шаг назад. Ее привлекал, заводил этот танец, эротичный, тягучий, где каждое последующее движение одного находило встречный отклик у другого, и где все сложнее и сложнее было остановиться. Они сближались стремительно — так стремительно, что она не успевала даже задуматься о происходившем в ней самой, наивно полагая, что все остается по-прежнему.
Она старалась придерживаться прежнего стиля общения, позволяя себе и шутки, и подколки, но не могла не признать, что думает о нем слишком часто и много для мимолетного развлечения. Она была уже не в силах игнорировать его нежные слова и комплименты, хоть и твердила себе, что не воспринимает их всерьез, но удовольствие, которое она испытывала от них, было ни с чем не сравнимым. Сам того не подозревая, он нашел одно из ее слабых мест — ее не часто баловали признаниями, и теперь она, играя свою роль недоступной красавицы, разрывалась между недоверием к тому волшебству, в котором она оказалась, и восторгом, которое испытывала от его писем все ее существо. Для нее все было непривычно и почти мистически — это было сродни выигрышу в джекпот по совершенно случайно купленному билету, который она, ошарашенная и счастливая, неуверенно держала в своих руках.
Теперь они созванивались почти каждый день — по пять-десять минут под теми или иными предлогами. Она больше не задавалась вопросом, что Леша делает так поздно по вечерам в офисе — для нее стало само собой разумеющимся, что они проводят вечера вместе в аське. Она задавала ему бесчисленные вопросы, совершенно сознательно избегая отвечать на его — ей казалось, что таким образом она сохранит хоть какую-то дистанцию между ними, не даст ему понять, насколько сильную симпатию она испытывает. Неконтролируемое влечение к нему пугало ее, она слишком хорошо знала свой характер, чтобы не понимать, куда может привести вся эта ситуация. Пока созданное ею расстояние сохранялось, она продолжала тешить себя мыслью, что все обратимо, и она в любую минуту может отказаться от этой связи.
Ей приходилось выдерживать нешуточную борьбу с самой собой, особенно в некоторые минуты, когда он проявлял удивительную нежность и внимание, без конца балуя ее вниманием и заботой. Она бурчала на него, делая вид, что ее все это не трогает, иронизировала и отмалчивалась, если он проявлял настойчивость, требуя от нее хоть каких-то чувств в ответ, и испытывала настоящие мучения от желания поддаться, распахнуться навстречу, расслабиться. Ей было проще сделать вид, что этих чувств в ней и вовсе не существует, чем идти у них на поводу, а затем со слезами разочарования вновь запихивать обратно под плотный панцирь, под которым она их так долго прятала.