Из-за двери спальни послышалось рычание. Обойдя разруху в центре комнаты, Валерия подошла к двери:
— Это ты рычишь, Поляков? Эй, слышишь?
Громкий лай из-за двери заставил ее отпрыгнуть. Арчи пытался открыть дверь, бил в нее лапой.
— У тебя собака там, что ли? Поляков, ты совсем с ума сошел? Выходи давай! Да что ж это такое! — Она постучала в дверь, лай усилился. Валерия достала из сумочки сотовый, потыкала кнопки. — У тебя еще и сотовый отключен? Ну, ты даешь. Ладно, пойду в душ, а ты спи, раз так.
Повернувшись, она наконец заметила кровь на ковре, присела, рассмотрела внимательнее. Испуганно отшатнулась, прошлась по другим комнатам, заглянула на кухню… Полякова нигде не было.
Валерия села на диван, растерянно поводила глазами вокруг. Набрала номер:
— Кристин, слушай, это я, ну да… Слушай, я вернулась к Полякову, а тут… Да почему-почему, потому! Ну, так вышло, деньги кончились и вообще… А тут, понимаешь, разгром какой-то, кровь на полу, дверь в квартиру открыта, а в спальне у него собака лает. Откуда я знаю какая, дверь в спальню закрыта. Слушай, может, его собака сожрала, а? Да не буду я… Что я им скажу, милиционерам? Думаешь? Ну ладно, позвоню. А ты не можешь приехать, а? Поддержи подругу! Ну ладно, жду.
Валерия набрала короткий номер:
— Милиция? Здрасте! У меня… я вернулась домой, а мужа нет, дверь входная открыта, мебель перевернута, и на полу кровь. Да. Нет, его самого нет, я же говорю… А дверь открыта. Крови? Нет, немного. А в спальне собака лает. Откуда мне знать какая, я из турпоездки только что вернулась. Сидеть? Хорошо, буду ждать. Новая Башиловка, дом 8, квартира 48, домофон, да, 0848…
Валерия заметалась по квартире, пошарила в карманах пальто и курток на вешалке, в ящиках письменного стола, в баре. Там и нашла небольшую коробку, в которой обнаружилась толстенькая пачка тысячерублевых купюр. Она быстро засунула их в свою сумочку и села смирно — ждать милицию…
* * *
Милиция приехала через полчаса. Двое в форме и двое в штатском. Один из них, пожилой лысоватый дяденька, представился следователем Петруничевым. Штатские ходили по квартире, все высматривали, тот, что помоложе, все щелкал фотокамерой. Милиционеры в форме стояли в прихожей, распространяя сильный запах гуталина и сыромятной кожи. Привели и понятых — запуганную насмерть консьержку и соседку по площадке Ираиду Васильевну, седую вдову недавно умершего профессора-историка. Консьержка куталась в вязаную шаль и повторяла: «Ох ты господи!» Вдова только с ужасом смотрела на капли крови, впитавшиеся в ковер, и все время откашливалась, как будто воздух застревал в горле.