— Эй, малый! — зло заговорил дед. — Шутки шутковать ступай к девчатам! А коня не трожь! Да еще за морду! — Замахнулся кнутом. — Я тебе ужо сейчас!
— Спокойно… Небольшая проверочка, — охладил старика Сергей. — Что везешь, дедуля? — спросил он и поправил винтовку, свисавшую с плеча.
— Свояк помер. Везу вот на погост. Одинокий был человек, — жалостливо произнес Данила.
— Что же на ночь-то глядя?
— Да проканителился я по-стариковски. Сбрую проискал. Хомут пришлось почистить малость. Солнце зайдет, оставлю покойника у сторожки, переночую у сторожа, благо, он приятель мой. А утром и предам земле-матушке раба Божьего. Попа приглашу его отпеть.
— Ну, ну… — задумчиво произнес Сергей.
Данила хотел было трогаться в дальнейший путь, но черт дернул его обратиться к Григорию.
— Это что же за игрушка у тебя на руке, малый? Если часы, скажи сколько сейчас времени. А то своих не нажил.
— Это отцовский компас, — с гордостью ответил тот. — Хочешь поглядеть на него?
— Интересно, конечно, знать, что за чертовщинка такая. Не часы, а вроде бы стрелки имеются.
Гриша приблизился к Даниле, поднес к его глазам компас и сам удивился увиденному: стрелка компаса заметалась, забегала, указывая на гроб.
— Да, ты, ты… Покойник-то никак железный… — не веря своему открытию, пытливо заглядывая в глаза Данилы, произнес юноша.
— Помилуй Бог! — суетливо перекрестился старик.
— Помоги-ка, Гриша… — сообразив в чем дело, попросил Сергей. — Посмотрим, что за покойничек в гробу припрятан.
Осодмильцы приподняли крышку гроба. Григорий засунул руку под нее.
Данила взмолился.
— Да вы, ребята, никак сурьезно? Но тогда грех на себя берете. А ведь парни вы, видать, настоящие. Нашли только к кому прицепиться — к старику, который одной ногой стоит в могиле.
— Рука… — подмигнул Гриша Сергею.
— Врать буду, что ли… Не по годам мне это!
— Другая рука!
— Я же говорю — покойник. От заразной болезни помер. Прилипнет, чего доброго, его болезнь к тебе, и тоже дуба дашь. Слазь, говорю, неразумное ты дитя! Что мать мне за тебя сделает, если концы отдашь? Кормильца убили бандиты, так и сын прикажет долго жить, — увещевал старик.
— Покойник этот — оружие, — заключил, наконец, Григорий.
— Ты сам — трехлинейка! — струсил Данила.
— Да не дрожи, старина!
Сергей стянул крышку гроба на землю. Снял покрывало. Теперь на него смотрели автоматы, пистолеты, штыки — все немецкого образца. Данила побледнел от страха за свою участь.
— Садись, дедуля, в сани. Поедем справлять панихиду. Нам как раз «язык» нужен.
— Гроб берите. А я-то зачем вам? Свое, что ли, добро везу?