— Понимаю, — посочувствовал Горяев.
— Вот и банды эти, дьявол бы их побрал, на мою голову свалились. Думаешь, не сознаю, что за неделю их уничтожить невозможно? Но опять-таки указание: «Покончить с террористическими и националистическими бандформированиями в кратчайший срок и любыми средствами!»
Генерал закусил.
— Вот открылся тебе и на душе вроде бы легче стало.
— Ну так подайте в отставку, если не согласны, — сорвалось у Горяева с языка. — Думаю, отпустят, неволить не станут.
— Я слишком много знаю, чтобы со мной так легко расстались… Да и куда деваться? Служил в милиции. Заправлял кадрами в обкоме партии. Всюду та же картина: давай показатели! А где я их возьму? Вот мне и тяжело. Нет! Не понял ты мою душу, капитан! Мыслишь, как человек далекий от того, что происходит в стране, в органах, в партии нашей ленинской.
— Вы правы. Я во многое не посвящен либо знаю понаслышке. Вы же человек информированный. Но мудрость народная гласит: если руки запачкались, их надо вымыть.
— Мораль читаешь… Как щи ложкой хлебать, я и сам знаю. А ведь я поверил в тебя, как девке в любви объяснялся… Значит, ошибся.
— Я вижу, вы мучаетесь, товарищ генерал. Порвать с этим злом боитесь, а возможно, и не желаете, на раскаяние не способны. Оттого и сказал такое. Как говорится, откровенность за откровенность.
— Ты что же, учить меня вздумал?! — Глаза генерала налились кровью, стали похожи на бычьи. Он резко встал, вышел из-за стола. Выругался матом. Завалился на диван. Через минуту комната наполнилась его храпом.
Горяев переживал случившееся. Невольно он оказался посвящен в дела особой секретности. Но кому же нужны свидетели?..
Раздался телефонный звонок.
— Капитан Горяев у аппарата.
— Здравствуй, Глеб. Это Буслаев. Я говорю с полевого телефона. Докладываю: в ближайшее время начнутся горячие дела.
— Ну-ну, давай дерзай. Держи в курсе событий.
— Я хотел бы доложить об этом лично генералу Петрову и пригласить его на капитанский мостик. Он просил об этом меня.
Антон Буслаев говорил иносказательно, чтобы телефонистка на станции не могла догадаться, но Горяев превосходно понимал, о чем идет речь. И тем не менее замешкался. Не сразу сообразил, как поступить.
— Одну минуточку, Антон, — сказал он и попытался разбудить генерала, но тот в ответ лишь недовольно бурчал, выкрикивал что-то невнятное и даже непристойное. Тогда сам ответил за него: — Видишь ли, Антон… Товарищ генерал занят важным делом, не допускающим отлагательства, и приехать к тебе при всем желании не сможет, о чем весьма сожалеет. Приказал передать тебе, чтобы чувствовал его рядом с собой и действовал решительно, как договорились в Москве.