О Христиания! Шведы предложили датчанам ченч: те закрывают Христианию, а шведы в ответ закрывают свою атомную электростанцию, которой датчане боятся: вдруг все отравит. Потому что шведская молодежь не просто сбегает через открытую границу в Христианию, чтоб предаваться там порокам группового секса и употребления наркотиков, но делает это иногда в качестве альтернативной службы, вместо призыва в армию.
Мы – независимое государство, гордо ответили датчане: подавитесь вашей электростанцией. И не закрыли.
Христиания – это небольшой район Копенгагена, расположенный на отделенном каналом островке. Фактически же – это полунезависимое полугосударство.
Мекка хиппарей всего мира – вот что это такое. Здесь впервые перестали преследовать за употребление наркотиков. Здесь впервые узаконили браки между влюбленными одного пола.
О Христиания! сладкий сон: «Раздолбаи всего мира, объединяйтесь!».
Границей служит зеленый штакетник у мостика. Фанерная арка расписана гостеприимно и нецензурно. Непосредственно за аркой тощие немытые мымры предлагают купить гашиш – это узаконенный промысел: плитка в пять граммов. Больше – закон слегка покарать может, а пять граммов – это как бы для личного потребления, это можно.
На крохотной булыжной площади вывихнутые из нормальной жизни свободолюбцы, юноши бледные и запущенные лет так под пятьдесят, торгуют самопальными сувенирами. Цены на сувениры напоминают таракана, прыгнувшего с шестом: и как такая маципуська забралась на такую высоту?! А потому что – столица хиппи: за престиж дерут с дурных туристов. А больше просто свои мелкие наркоденьги через эти псевдолавчонки отмывают.
И кто-нибудь обязательно лежит на пыльном булыжнике, демонстрируя степень раскованности. Правда, лежит недолго: жестко все-таки.
Одни живут в палатках, другие в шалашах, третьи – в совершенно благоустроенных домиках, хотя снаружи те домики сляпаны из жестянок и фанерок, а формой усердно уподобляются то банану, то еще какой неприличной штуковине: как же, хиппи – да не постебаться, затем и живут.
Было лето, и поэт и женой построили в кустах шалаш. Это было нечто!
– С милой рай в шалаше! – шептал счастливый поэт, лежа на траве и читая стихи.
Чтобы правильно понять эту идиллию, к житью-бытью в шалаше следует присовокупить: бесплатный проезд в муниципальном транспорте, бесплатное медицинское обслуживание, регулярный выбор благотворительной малопоношенной одежды и шестьсот долларов в месяц на питание и самочинные расходы. Так что шалаш шалашу рознь.
Правда, наличествовала и бюрократия – даже здесь: им пришлось пройти «собеседование» в местном органе самоуправления, именуемом «советом старост»: всякую чистую шваль, знаете, не селим, докажите, что вы – наши. Пожалуйста! Вот вам стихи, вот вам Бог, вот вам таджикская война – и вот вам камень в ювелирную витрину в качестве протеста против буржуазного образа жизни, и даже последовавшая за демонстрацией своих убеждений тюрьма. О'кей, друзья, заходите и живите с нами.