Наконец, вспомнили и о ребенке.
— Наш Тони теперь будет как огурец, — довольно сказала Помфри.
— Вот и будешь его выхаживать теперь, — проворчал профессор Люпин.
Виктор Крам молча швырнул в корзину испачканную кровью салфетку, окинув Гарри взглядом «ты-тут-никто-и-звать-тебя-никак».
Высокомерный взгляд медбрата не слишком расстроил молодого человека. Сегодня Господь услышал молитвы Гарри: операция радикальной коррекции пентады Фалло прошла с блеском.
* * *
— Гарри, окажите любезность, отнесите это профессору Снейпу, — доктор Люпин протянул юноше какие-то бумаги, исписанные безобразным почерком, похожим на показания взбесившегося осциллографа.
«Чем гаже почерк, тем лучше врач», — с уважением подумал Гарри.
— Я не знаю, где его кабинет, — несколько растерянно сказал он.
Кардиохирург посмотрел на Гарри как на слабоумного. Взгляд означал, что каждая собака клиники Лондон Бридж Хоспитал знает, где кабинет профессора Снейпа.
— Хорошо, я мигом, — пискнул Гарри, прижал к груди бумаги и ринулся в соседний блок на поиски светила кардиохирургии.
Блок кардиохирургии для взрослых походил на детский лишь цветом полов и стен. Судя по всему, помещений тут было намного больше. Повсюду суетились люди в голубых халатах — Гарри уже заметил, что в разных отделениях клиники свои цвета спецодежды. Огромный коридор был запружен людским потоком — множеством каталок с больными, куда-то спешащими сотрудниками отделения, медленно и осторожно продвигающимися по коридору выздоравливающими пациентами. По сравнению с тишиной и покоем детского блока, здесь, казалось, царит настоящий хаос. Правда, Гарри уже начал понимать, что ничего общего с хаосом эта суета не имеет. Сотрудники кардиохирургии скорей напоминали бегающих по футбольному полю игроков, четко знающих, куда, зачем и как бежать.
Кабинет профессора Гарри нашел довольно быстро. Приоткрыв дверь, юноша с облегчением отметил, что тот на месте, а не в операционной или где-либо еще. Однако, обнаружив, что тот в комнате не один, поспешно отпрянул от двери. Было поздно — дьявольские черные глаза его заметили.
— Поттер, вернитесь, — услышал Гарри и удивленно моргнул: впервые профессор назвал его по фамилии. Он робко вошел и остановился в дверях, прижимая к сердцу документы.
Профессор Снейп расположился за широким столом, откинувшись на спинку высокого кожаного кресла и закинув руки за голову. На краю стола, пренебрегая всякими правилами приличия и асептики, нагло расселся белокурый молодой человек в голубом халате. Его ровные и белые как солома волосы спадали на лицо модной челкой, слегка прикрывающей один глаз. При виде Гарри блондин не удосужился слезть со стола, а бесцеремонно оглядел юношу с ног до головы нахальным изучающим взглядом холодных серых глаз.