Дроу-паук не соврал, где-то через полчаса все тело стало колоть незримыми иголками, как онемевшую отсиженную ногу, а потом я смог двигаться, сначала еле-еле, затем получше.
В углу клетки валялся ворох соломы, прикрытый одеялом из драных облезлых шкур, кишащих клопами. Рядом стояла очень грязная деревянная чашка, вся лоснящаяся от крови и сала, а немного дальше — глиняный кувшин с отбитой ручкой, наполненный застоявшейся вонючей водой. В противоположном углу под полом из тех же прутьев была выкопана яма, выполняющая роль здешних удобств.
Такой уровень комфорта для заключенных вызвал мое безмерное удивление, оркам, гоблинам, да и вообще всем темным народам, не говоря уж о дьяволопоклонниках, такая забота об узниках совершенно несвойственна, любопытно…
— Добро пожаловать в нашу дружную компанию, — прозвучал мелодичный голос из соседней клетки. — Значит, эти свиньи добыли и орка, осталось всего двое.
С трудом поднявшись, я повернулся на голос. В соседней ржавой кутузке, сделанной, как и моя, из толстых прутьев, стояла молоденькая девушка в драной дерюге. Остренькие ушки и бесподобные пропорции стройного тела делали ее похожей на эльфийку, но были и отличия. Все-таки эльфийки менее массивны, у них нет сероватого оттенка кожи, и вроде бы не встречается четвертый размер груди. Я до этого момента не встречал девушек-дроу, но, вне всякого сомнения, это была она.
— Привет, коллега по клетке, — поздоровался я. — Кто ты и где мы?
— Я Иллин из дома Серых кошек, ныне мертвого дома, эти мерзкие Рыжие скорпионы убили всех, не осталось даже ребенка, потому что ребенок вырастет и обязательно отомстит.
— А ты?
— Мне, как и тебе, осталось жить недели две, это максимум, потом нас принесут в жертву, это, кстати, и есть ответ на вопрос, где мы, вон там капище Фурия, в котором нас зарежут. — Девушка махнула рукой в сторону поляны с телепортом. — А кто такой ты и откуда?
— А это главная гнусь в гнойном нарыве Диких земель Торнгарде, — прозвучал рядом хриплый бас, за дверью клетки стоял Букан-берсерк и торжествующе лыбился своим свиным рылом. — Ну как, Торн, кто теперь победитель, а? Как тебе нравится твой нынешний терем, великий лорд? Гы-гы, а ведь хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Недаром говорят, что, общаясь с мудрецом, умнеешь, а беседуя со свиньей, можно и захрюкать. Потому говорить с Буканом было глупо, а во рту у меня после отравления паучьим ядом скопилось очень много противной тягучей слюны, даже скорее слизи, следовательно, самым логичным и правильным было плюнуть всем этим ему в рожу, что я и сделал.