Мне не повезло. У меня никогда не было отца и мужа, только два любовника: Хренов, который меня предал, и начальник отдела вооружений, вечный майор, слишком жадный, чтобы снять квартиру для свиданий, и слишком ленивый, чтобы каждый раз искать новое место для встречи, а я не могла привести к себе, потому что дома всегда была мать в инвалидном кресле.
Почему мне собирается помогать Пират? Мне не хотелось думать об этом, как не хотелось думать об операции аппендицита, которую отложили после первого приступа до следующего.
Пират задерживался. Обычно он сидел за своим столом, а я в кресле у журнального столика. Микрофон моего диктофона записывал мои вопросы и его ответы. Когда я вчера прослушивала пленку, то даже в паузах слышала ритмичное пощелкивание — это Пират перебирал четки из перламутра. Я подошла к окну, будто рассматривала двор, и потрогала четки на столе. Они оказались теплыми: то ли хранили теплоту рук Пирата, то ли нагрелись на солнце на идеально полированной поверхности стола. На столе я увидела лоток с перьевыми ручками «Монблан» и «Паркер», несколько цветных фломастеров. Еще в кожаной рамке на столе стояла фотография. Я присмотрелась. Это была моя фотография. Я, обнаженная, улыбаясь, закалывала волосы на затылке. Я только один раз в жизни снималась обнаженной. Со своей подругой Викой я отдыхала в Коктебеле. Мы нашли место у скал, куда никто не заходил, разделись и легли. И вдруг услышали щелчки. Я открыла глаза и увидела направленный на нас объектив фотоаппарата. Полная автоматика выдала уже не меньше десяти щелчков затвора камеры.
— Повернуться задницей? — спросила Вика.
— Пожалуйста, — сказал фотограф.
Вика повернулась, и я повернулась тоже. Через сутки дежурная пансионата передала нам конверт с фотографиями. Но я не закалывала волосы. Фотография была цветной, но цвет не яркий, а сглаженный. Это была я и не я.
Пират взял у меня из рук фотографию и поставил на стол.
— Продолжим, — сказал он.
— Откуда у вас моя фотография? — спросила я.
Пират молчал.
— Странно. Я не закалывала волосы, я не стояла, а лежала.
— Когда это было? — спросил Пират.
— Три года назад.
— Этой фотографии сорок пять лет. Это моя жена Татьяна. Я прошу прощения, но я сегодня вынужден прервать работу. Завтра начнем так же, ровно в семь. Я позвоню в «Сенсацию», что вы меня устраиваете, мне нравится ваша запись. Думаю, они вам позвонят и попросят первую распечатку. Можете показать, но пока не заключайте договора.
— Почему?
— Договор всегда обязательства. Я не исключаю, что эту книгу вы издадите в своем издательстве.