Хаким кивнул в ответ на эту метафору. Он заговорил с задумчивым сочувствием:
— А все эти люди в черных одеяниях — люди зимние. Это делает религия. Они мигрируют вверх и вниз по Реке, целыми неделями, потому что слышали, что их Хаким вернулся после своего исчезновения. Я должен завоевывать новые грейлстоуны, чтобы кормить их всех, а потому мои соседи меня ненавидят.
Возможно, они правы. Ведь мессии — зло, разве нет?
Плам пожал плечами. За несколько часов пребывания здесь он находился под впечатлением, что мистер Аль Хаким би'амр Алла был богом во плоти для друзов, которые доминировали на этом участке Реки. Он был Мухаммедом современности. Такт требовал, чтобы он проявил желание проклинать этого человека в лицо.
Он размышлял — что сказать? Пока он раскидывал мозгами, Хаким оставался непроницаемым.
— Твоя хижина. Последняя в углу. Мы туда пойдем.
И они пошли. Там оказалась кровать, небольшой стол, дверь и окно. Во время участия во Второй Мировой войне у Плама бывало и похуже. Куда хуже. Учитывая нехватку зданий в районе Реки, эта бамбуковая коробочка могла сравниться с многокомнатным номером в Ритце.
Богоподобный и, вероятно, злой Хаким сделал жест — это твое, — и удалился. Плам вошел внутрь, положил свой грааль на стол и попробовал матрац. Вместе пружин были веревки, но оказалось удобно.
Личная жизнь!
Лицо Плама вытянулось. Неплохо, что досталось и такое, но Мир Реки продолжал оставаться адом. Ни бумаги, ни чернил, ни прессы. Как ему здесь функционировать? Единственное, что он делал хорошо, было ему недоступно. А за исключением этой деятельности, он полный дурак. Его роль «советника по истории» была просто дурацкой. Ни один человек, вынужденный пребывать в двадцатом столетии, не обратил меньше внимания на его особенности.
Кроме того, Хаким. Когда Плам говорил, проявлялись причуды его ума. Хаким был такой же непостоянный, как и он, но при одной ужасающей разнице: у него в мозгу была целая бездна.
В перемене тем он следовал хитрому ментальному алгоритму, который губил его собеседника.
Говоря о литературе, Плам всегда находил, что дурно проникать в психологию своих отрицательных героев. Теперь же, когда он был действующим лицом рассказа, вместо того, чтобы его писать, у него появилось иное ощущение. Плам сожалел, что ему ничего неизвестно о внутренних побуждениях его автора. Он был бедным мулом Хакима, ведомым при помощи морковки и палки, но почему?
Почему Хаким намекал, что на самом деле он вовсе не выдумка, которую почитают его поклонники? Что-то не сходилось. Что здесь происходит? Через некоторое время Плам встал и вышел в «сад» — этот гигантский окруженный резиновой стеной луг для игры в крикет — чтобы проверить, не имеют ли его сотоварищи, советники по истории, каких-либо соображений.