— Значит, вы приехали насовсем? Здесь мы сумеем уберечь семью.
Отец грустно улыбнулся.
— Честно говоря, сомневаюсь, сынок, особенно после утверждения нового Schutzhaft .
Люк непонимающе уставился на него. В животе вдруг возник ледяной ком.
— Schutzhaft ?
Он знал значение этого слова — арест и защита, — но при чем тут оно?
— Благородное гестапо намерено нас, евреев, оберегать. Предупредительное заключение, опека с целью защиты — вот как это называется. Красивое название — просто фасад, под прикрытием которого они намерены нас всех упрятать за решетку.
— В тюрьму?
— И не только нацисты. Наши французские власти тоже приложили руку.
— Но ведь генеральный комиссариат по еврейским вопросам…
Отец сплюнул на землю между ними. От потрясения Люк не закончил фразы.
— Алчные продажные твари! — припечатал Якоб. — Правительство Виши с радостью приняло антиеврейские указы и до того озабочено тем, как бы все, что было у нас конфисковано, не попало в лапы немцам, что большинство наших друзей с оккупированных территорий стали беженцами или очутились в лагерях для перемещенных лиц. — Якоб невесело рассмеялся. — А мы… мы облегчили им эту задачу. Как покорные бараны, выполняли все, что от нас требовалось, сами являлись в префектуры для регистрации — называли свои имена, имена родителей, детей, адреса. Теперь у них есть полные сведения о каждом еврее во всем Париже. Да насколько я знаю — во всей Франции!
— Ну, это же просто список… — начал Люк.
Якоб ухватил его за рукав.
— Не просто список, сынок! Информация. А любая информация — это власть! Я с девятнадцати лет веду свое дело, я знаю: информация — ключ ко всему. Вот почему я отдал тебе лавандовые плантации. Я хочу, чтобы ты пораньше выучился, понял, что такое ответственность, усвоил ровно то, о чем я сейчас твержу. Деньги дают ощущение непобедимости, но ты сам видишь, сколь хрупок этот щит — мои деньги не способны защитить нас, когда нам так нужна защита. Настоящая сила в информации, а у властей теперь есть все, что только может им понадобиться, — потому что мы сами кротко рассказали им, как нас найти, сколько у нас детей, как их зовут, даже фотографии предоставили! Власти конфисковали нашу собственность, наши картины, столовое серебро, кресла, в которых мы сидели, столы, за которыми ели. И никто и не думает сопротивляться!
Люк в оцепенении молчал.
— И опять же, спасает нас — информация. Я знал, что нам жизненно необходимо покинуть Париж, что там вот-вот произойдет нечто ужасное, — потому что я всегда слушал в оба уха и платил нужным людям за сведения. Я предостерегал остальных, однако не все мне поверили и теперь вынуждены будут заплатить за неверие чудовищную цену. Даже здесь нас могут выследить. Отловить, точно паразитов, вредителей!