Никто понятия не имел, откуда Люк взялся, а уж его самого это вообще не волновало. Он любил отца Якоба, мать Голду и бабушку Иду, равно как и троицу темноволосых сестричек. Сара, Ракель и Гитель были миниатюрными и хорошенькими, как их мать, хотя Ракель — красивее всех. Люк — с решительным подбородком, выпуклым лбом, симметричным угловатым лицом и пронзительным взглядом синих глаз — возвышался над ними златовласым гигантом.
— Катрина, ну что ты злишься? — спросил он, пытаясь отразить атаку.
— Люк, ты обещал, что мы обручимся еще…
— Ничего подобного я не обещал!
Чтобы сдержаться, Катрине пришлось призвать на помощь всю свою выдержку. Люк даже восхитился.
— Ты ведь говорил, что мы поженимся!
— Нет, это ты предложила пожениться, а я сказал «может, когда-нибудь». Разве это обязательство? Не цепляйся к словам.
В глазах Катрины вспыхнул гнев, но девушка снова сумела совладать с эмоциями.
— Давай не ссориться, милый, — проворковала она и, потянувшись застегнуть пуговицу на рубашке Люка, нежно коснулась его кожи.
И все же он не любил Катрину… и тем более не хотел обзаводиться женой сейчас, когда миром правил хаос. Если не Катрина, то Софи или Аурелия из соседней деревни, а не то кроткая Маргарита из Апта — найдется, с кем покувыркаться в сене… или лаванде.
— Чему ты улыбаешься? — спросила Катрина.
Не мог же он признаться, что его смешит ее расчетливость.
— Ты так мило раскраснелась. Ты прелестнее всего после…
Девушка зажала ему рот рукой.
— Пожалуйста, сделай меня честной женщиной! — взмолилась она, расправляя помятую юбку. — Можно вообще без помолвки, просто поженимся. Вот увидишь, нам понравится заниматься любовью в постели, как «месье и мадам»…
— Катрина, довольно! Я не намерен пока ни на ком жениться. Хочешь, вообще перестанем встречаться, раз ты так нервничаешь!
Ее глаза сощурились, губы сжались в безмолвной ярости.
— Идет война, — с горечью напомнил ей Люк. — Франция оккупирована немцами!
Катрина посмотрела по сторонам.
— Ну и где ж они? — делано удивилась она.
Люк в очередной раз огорчился ее легкомыслию. Да, до сих пор немецкие солдаты почти не беспокоили их, но в отцовских письмах из Парижа день ото дня все отчетливее сквозила паника. На севере — на оккупированных территориях — люди терпели нужду и унижения, а основной удар пришелся на столицу.
— Многие беженцы с севера уже вернулись в покинутые было дома. Да и парижане все повозвращались. Сам знаешь! Они вовсе не боятся. — Катрина беззаботно пожала плечами. — Нас это не касается. Так о чем переживать?
— Они вернулись, — начал Люк, потихоньку отчаиваясь, — просто от безнадежности. Их дома, друзья, хозяйства — все в зоне оккупации. Сперва люди бежали на юг, спасаясь от гибели, а потом решили научиться жить при бошах. — При упоминании немцев он сплюнул. — У северян нет выбора, но это еще не значит, что мы должны поддерживать Германию.