— Злость, мистер Джепсон. И горечь. Невинная жизнь — оборванная так глупо и бессмысленно. Ровно так же было и с моими родителями. Эти чувства мне знакомы, мне пришлось научиться скрывать их — ни с кем не делить боль. У всех своих забот хватает. А Харриет оказалась единственной погибшей от бомбежки в тот день. Почему? Зачем?
— Такими мыслями легко себя довести, так что и впрямь с ума сойдешь, — предостерег Джепсон.
— Вот именно. Потому-то я и не думаю об этом. Не даю себе возможности об этом думать.
— Я слышал нечто похожее от ветеранов войны. Единственный способ, каким им удается защититься от невыносимой боли. Странно, что после всего, что вы видели и пережили, вы ходите домой прежним маршрутом и все еще назначаете встречи близ вокзала Виктория.
Лизетта пожала плечами.
— Молния в одно и то же дерево два раза не ударяет.
— Или вас возбуждает угроза гибели? — поинтересовался капитан.
Девушка никогда прежде об этом не думала.
— Нет, не возбуждает.
— Но вы явно не пугаетесь подобной возможности. У вас такой способ справляться со смертью родителей и бессмысленной гибелью Харриет?
— Это происходит по обе стороны Ла-Манша, капитан Джепсон. Немцы, французы, поляки, русские… все молодые… все умирают, все расстаются с мечтами, не только англичане.
— Да, — мягко проговорил капитан.
— Я не боюсь смерти, если вы это имеете в виду.
— Чего ж тогда вы боитесь, Лизетта?
— Быть заурядной, обыкновенной, — отозвалась она.
— О, позвольте вас заверить, в вас нет ничего заурядного.
Девушка опустила взгляд.
— Чтобы выглядеть, как вы, большинство женщин готовы в лепешку расшибиться. Вижу, вас это не радует, но, мисс Форестер, красота — это преимущество. Вам просто надо научиться, когда и как ей пользоваться.
— Звучит очень цинично, — заметила Лизетта.
— Почему? У вас есть дар языков, а еще дар красоты. Тут нечего стесняться. Ценны оба дара. Однако вы тщательно стараетесь скрыть свою внешность.
— Не те времена.
— Времена как раз самые что ни на есть те. В любой момент упадет бомба. Люди делаются опрометчивыми и рискованными, живут и развлекаются на всю катушку, ведь, может статься, их дни сочтены. А вы… вы, располагающая средствами для безбедной жизни, работаете официанткой в чайной. Скрываете изящную фигурку под бесформенными тусклыми платьями, лишь бы привлекать к себе поменьше внимания. Владеете домом в безопасной сельской местности, но предпочитаете обитать в средоточии опасности — в Лондоне, именно там, куда направлено острие ярости и злобы Гитлера.
— Не хочу быть трусихой.
— Трусихой?! — Джепсон тихонько вздохнул. — Вы обладаете всеми качествами, которые я ищу для наших специальных агентов во Франции.