— Егор, ты?! — От волнения мой голос хрипит.
— Иванна, милая, дорогая, единственная! Где ты? Я возле больницы, мне сказали, что тебя выписали еще утром!
— Я сняла во Львове квартиру.
— Скажи, где ты? У меня на авто есть навигатор, мигом до тебя домчусь!
Я продиктовала адрес. Сердце колотится как сумасшедшее. Как я соскучилась по Егору! Он приехал за мной, любимый! Он мой, только мой! Мы будем вместе и никогда не расстанемся!
Бегом спускаюсь на первый этаж, нажимаю на кнопку, открывающую замок входной двери. Толкаю дверь, и внутри у меня все холодеет: она не поддается!
Не успеваю обернуться, как сзади на меня наваливается кто-то огромный, заламывает руку. От ужасной боли я резко приседаю и ударяюсь коленом о плитку пола. Ни о чем не могу думать, желание одно: только бы боль ушла!
— Умная, а не догадалась, что на Лоре были «уши»! — хихикает напавший.
«Микрофон! Нас все время слушал ее напарник! Он заклинил дверь и поджидал меня, прячась под лестницей у двери черного хода». Он заталкивает мне в рот вонючую тряпку, я едва могу дышать. От бессилия, невозможности что-либо предпринять я цепенею, ноги подкашиваются, и я, как тряпичная кукла, валюсь на пол. Поднимаю, насколько могу, голову, чтобы не касаться грязных плиток лицом. Мужчина сводит за спиной мои руки и защелкивает на них наручники.
Слышу шаги на лестнице. Вспыхивает надежда: «Это соседи! Они вызовут милицию!»
— Чего ты так долго? — раздается рядом недовольный мужской голос.
— Мне же надо было освободиться от того, что на меня накрутила эта герла! Слава богу, удалось ноги освободить, а руки — ты поможешь. — Голос Лоры преисполнен самодовольства. Она явно гордится собой.
Пытаюсь подняться, но получаю удар ногой в спину и вновь растягиваюсь на полу. Напарник Лоры ногой прижимает меня к полу, видимо, он возится с поясом, стягивающим ей руки. Я раздавлена и унижена!
— Выйдем через черный ход. Автомобиль стоит во дворе.
— Молодчина! На дорожку не помешает сделать нашей гостье укольчик, а то она уж очень активная. — Лора всаживает иглу шприца в мое предплечье.
Меня поднимают и тащат к выходу. Как могу, сопротивляюсь, но начинает кружиться голова, силы меня оставляют, и я проваливаюсь в беспамятство.
Обнаженная, лежу на мраморном секционном столе. Вокруг столпилась куча зевак, но я не могу прикрыться даже руками, так как тело парализовано. Большинство находящихся здесь мне знакомы, и это пугает. Выходит, они все время были против меня, играли со мной в кошки-мышки? Дима, отвечающий за безопасность в экспедиции, подмигивает мне и добродушно улыбается. Богдан Сильвестрович, деловито потягивая коктейль через соломинку, смотрит строго и осуждающе. Мартин прячет глаза, видимо, ему стыдно. Соломия стоит в обнимку с Владиком, поймав мой взгляд, неслышно шепчет, догадываюсь по движениям губ: «Извини. Я тебя все равно люблю». Лора с хулиганом из кафе стоят у конца стола, ехидно и презрительно поглядывая на меня. Непривычно взъерошенный Богдан в резиновом фартуке, заляпанном кровью, с ненавистью произносит: «Я тебе Соню не прощу!» Степан плотоядно окидывает взглядом мое тело, протягивает руку, желая дотронуться до соска правой груди, и тут же получает шлепок по руке от пожилой библиотекарши. Выходит, ее приступ — это притворство! Библиотекарша смотрит на меня строго, осуждающе и говорит: