— И я это сделаю, господин королевский судья. — Граф Меджери взял свиток и внимательно прочитал послание, недовольно хмурясь. — Двадцать пять девушек из благородных дворянских семей умерщвлены в этом замке, а здесь сказано, что в связи с тем, что это чудовище не было причастно к их смертям, возможно послабление наказания!
Тут взгляды Меджери и Турзо скрестились, и последний твердо произнес:
— Приговор уже вынесен, и его в силе изменить лишь его величество король Матьяш.
— Судебный исполнитель господин Кардаш, приступите к исполнению приговора! — приказал судья.
Графиню на время отвели в другую комнату, где ее вскоре навестил взволнованный Миклош Зрини.
— За то, что вам дарована жизнь, вы должны благодарить маркграфа Турзо. Первоначальный королевский вердикт был «незамедлительно казнить». Маркграф с трудом убедил короля даровать вам жизнь в вечном заточении и не конфисковывать имения.
— Я не нуждаюсь ни в чьем снисхождении и вины за собой не признаю!
— То, что вы совершали, чудовищно! — не выдержал Миклош. — Мне довелось увидеть собственными глазами замученных девушек. Это ужасно!
— Ужаснее, чем осудить меня?
— Что вы желаете передать вашей дочери?
— Со мной поступили несправедливо! И воздастся всем, кто был к этому причастен! Не только им, но и их потомкам! Уходите!
В четырех углах замка плотниками были установлены деревянные виселицы, указывающие на то, что здесь находится приговоренный к смерти. Графиню вновь отвели в ту самую комнату в башне, где она находилась под домашним арестом, но теперь помещение преобразилось. Окно оказалось заложено камнями, а чтобы разогнать темноту, тут горело множество свечей, как у постели усопшего. Уже начала расти толстая кирпичная перегородка, отделившая небольшую каморку, где едва помещался топчан. Графиню вынудили зайти в эту тесную комнатушку, и перед ней стала все выше подниматься стена, но Эржебет сохраняла спокойствие и презрительно смотрела на присутствующих, присев на краешек топчана. Действия каменщиков, постное лицо судебного исполнителя казались ей дурным сном, и она все ожидала, что вот-вот проснется. Стена достигла потолка, и графиня оказалась в непроглядной тьме и пугающей тишине. Каменщики оставили лишь небольшое отверстие, через которое ей будут передавать скудную пищу и воду.
Графиня опустилась на колени, ощутив мертвенный холод каменного пола, и стала молиться. Она молилась долго, громким голосом пыталась прогнать тишину, но та все же победила.
«Неужели больше не доведется увидеть свое отражение в зеркале? Увидеть дневной свет, солнце, луну? Скакать по охотничьим угодьям? Моя судьба — быть навечно замурованной? За что?»