Все молчали, обдумывая сложившуюся ситуацию. Красивая, меркантильная мечта, обольстив нас, окрылив надеждой, заставив преодолеть множество преград и страданий, забросила всех нас сюда, чтобы посмеяться над нами, показать, сколь ничтожны мы в стремлениях своих. Принять это оказалось гораздо сложнее, чем отмахнуться от подозрений к Рико. Что бы он ни говорил, каждый из нас хотел лично убедиться в его словах. Напрямую никто не осмеливался сказать ему о своих сомнениях, но и без того было видно, что они гложут каждого изнутри, гаденько нашептывая: «Он хочет все скрыть от нас. Хочет все забрать себе. Кто мы ему, чтобы делиться с нами? Слишком много денег на кону…» И от этого на душе становилось все гаже и гаже. Индеец все понимал, и хотя старался не показать виду, иногда я ловил в его глазах едва заметный насмешливый укор.
— Мы же можем посмотреть еще раз, — поколебавшись, предложила Сью.
— Обязательно надо, — тут же бросил через плечо Никита, и мы со Сью согласно закивали. Закивали слишком рьяно, чтобы не выдать своих чувств.
— Конечно, — Рико смотрел на нас так открыто и бесхитростно, что Сью вдруг почувствовала, как щеки ее становятся пунцовыми.
— Ты не подумай… — начала было она, но запнулась, понимая, что лгать об отсутствии недоверия к нему нечестно.
— Вдруг вы что-то упустили, — закончил я за нее.
— Сейчас поздно, солнце вот-вот сядет, — слегка улыбнувшись, добродушно проговорил Рико. — А завтра начнем прямо с утра.
…Ночью я несколько раз просыпался и ловил себя на том, что вглядываюсь в темноту, стараясь убедиться, что индеец на месте и никуда не сбежал. Никита делал вид, будто спит крепко и безмятежно, но я знал, что это не так. Он тоже хотел быть уверенным…
Солдат стоял перед воротами на широко расставленных ногах, лениво вглядываясь сквозь пелену предрассветных сумерек в подъезжающую машину. «Как же тебе должно быть хреново в этой каске при такой духоте!», — подумал Джек Ворон, надавливая на тормоз. За стеклом КПП сидело еще двое, но они даже не подняли на него головы, так и не оторвав глаз от экрана маленького телевизора.
Джека здесь знали. С тех пор, как в резервации открыли казино, он частенько подвозил к базе подвыпивших служивых. И офицеры, и рядовые любили в свободное время посоревноваться с «однорукими бандитами» или попытать удачи в рулетку, а потом давали ему несколько долларов, чтобы он подвез их до базы — не идти же пешком двадцать километров по ночной пустыне.
Джек помнил времена, когда базы этой не было здесь и в помине. Потом правительство вдруг решило, что огромный участок пустыни, считавшийся частью резервации, индейцам без надобности, и «непригодная для земледелия и прочих нужд» земля была «передана» Министерству обороны. Джек помнил, как его дед — старик с белыми, словно снег, волосами и коричневой от вечно палящего солнца кожей спросил тогда белого чиновника: