Став постарше, я надевала мамино платье, туфли на высоких каблуках, делала себе огромные груди из скомканной газеты и начинала играть в училку. Как-то так само собой получалось, что из доброй учительницы я очень скоро становилась злой. Сначала своих учеников (кукол) хвалила и ставила им пятерки, но такое образцовое поведение учеников и учителя мне быстро надоедало, и я меняла тактику. Появлялся какой-нибудь двоечник, на котором можно было отыграться.
В игре все очевиднее проступала жизненная правда: я покрикивала, цепляясь к любой мелочи, была строга, ставила колы, унижала, кричала, швыряя журнал на стол. Потом за нерадивого ученика вступался весь класс, и начиналась просто базарная перепалка. Мы кричали друг на друга, я вызывала родителей. С ними тоже разговор был короткий. Навалившись шуршащей бумажной грудью на стол, я начинала с душеспасительной беседы, но очень скоро входила в раж и в запале грозилась выгнать к чертовой матери родителей из кабинета, а их маленьких чудовищ — из школы. Преображаясь на минуту из училки в чьего-то отца, я выплевывала в ее адрес страшные ругательства, и та, трепеща, затихала. Снова становясь учительницей и засунув в рот карандаш, изображавший сигарету, я нервно и глубоко затягивалась и притворно рыдала от незаслуженных оскорблений.
Наигравшись вдоволь, устав как собака, я еле волокла ноги. Переодевалась, собирала несчастных разбросанных кукол и, измученная правдой жизни, садилась за уроки.
Я зашла к Маринке, потому что увидела у нее в палисаднике халабуду. Халабуда — это такой домик, сделанный из тряпок, которые вешались на веревки и крепились прищепками. Как только приходило тепло, у детей начиналось строительство халабуд. Туда затаскивались куклы, подушки, одеяла, еда всякая, и целый день шла взрослая самостоятельная жизнь. Кто-то был мамой, кто-то папой, кто-то дочкой.
Маринке было уже двенадцать лет. «Залезай», — пригласила она. У нее было уютненько, правда, кукол не было. Лежал матрас на продавленной раскладушке, прикрытый старым гобеленом с оленями, стояла отпитая бутылка лимонада «Дюшес», маленькая пачка с кукурузными хлопьями, а сверху, на виноградной лозе, висело небольшое зеркало. «Что делаешь?» — спросила я. «Читаю», — как-то нараспев ответила Маринка. «Что читаешь?» Маринка полезла под раскладушку и вытащила книгу. «Рассказы. Ги де Мопассан».
— В библиотеке взяла?
— Дура! Это взрослая книга. Мне квартирантка дала, она у матери стащила. Тебе такие читать рано. Ты еще маленькая.
— А ты большая?
— Большая! У меня грудь растет, а у тебя нет!