Юрий Федорович отложил листки ксерокопий и задумался. Если бы он не бросил курить – с огромными муками – несколько лет назад, сейчас бы с удовольствием закурил.
Он вышел из юрты. Бадмая Владимировича видно не было. Скорее всего отъехал туда, где расположились его помощники. Тишина была такая, что можно было услышать, как растет в степи трава. Высоко в небе кружил коршун. Он выжидал: люди уедут, а объедки останутся. Люди уходят, а после них всегда – мусор. А если уходят из жизни – остаются недоделанные дела, невыплаченные долги, незамоленные грехи, непрощеные обиды…
К смерти готовиться надо, чтобы о тебе остались лишь добрые воспоминания. И любовь. Часть любви уходит с человеком в мир иной, а часть остается – с тем, кого ушедший любил.
Вроде бы он много прочитал за свою жизнь уникальных документов о кровавой первой четверти XX века, а вот многочисленные сюжеты, связанные с последними днями жизни семьи Романовых, во многом прошли мимо его внимания. И вот что странно: профессионально изучая историю ювелирного искусства, историю драгоценных камней, он почему-то ни разу не задался вопросом о судьбе драгоценностей семьи Романовых.
«Не хотелось заглядывать в бездну», – так он сам себе объяснял.
Потому что если бы в советское время он обратился к сюжетам, связанным с незаконной, а зачастую и криминальной продажей царских драгоценностей за рубеж, то до публикации своих разысканий не дожил бы. А в 90-е годы, будучи коронованным «вором в законе», он занимался разысканием самих драгоценностей. Специально царские не искал, более того – бессознательно обходил изредка появлявшиеся возможности проследить и заполучить ту или иную царскую драгоценность. Словно какие-то предчувствия были, что это прикосновение к прошлому может оказаться не только опасным, но и непредсказуемым.
Ну что ж, он их не искал. Царские драгоценности со своей страшной судьбой нашли его сами в тихой калмыцкой степи. Судьбу не обманешь.
А коршун все кружил и кружил высоко в темнеющем небе, время от времени зловещим черным силуэтом проявляясь на фоне красного заката. Красного, как царские рубины…
Глава сорок седьмая
Олигарх
– Ну и что ты застыл, как бревно? Мерлин заколдовал? На время давно смотрел?
– А что время? Время – субстанция постоянная.
– Не умничай. Постоянная! Твой Мерлин, между прочим, умел время останавливать.
– Так то когда было? Сейчас это делать разучились.
– Как разучились, так и научимся. Тебя уже пять минут ждет в холле московская целительница. Веди. Я что, сам к ней спускаться должен?
– Иду, иду…
Владимир Михайлович Осинский взглянул на фотографию, пришедшую по электронной почте из Москвы. В его информационно-справочной службе есть фотоархив с изображениями всех людей, которые так или иначе контактировали с ним… Олигарх, несмотря на свою принадлежность к Академии наук, был в сложных отношениях с компьютером, но на этот раз обошелся без помощников. На дисплее появилась фотография миловидной женщины лет 35—40 с озорным взглядом. Биографическая справка. Пальчики. Ну, их-то служба безопасности сверила еще в аэропорту. Не было в целительнице никакой, как ему показалось, присущей колдуньям таинственности. Но как раз это и понравилось олигарху.