Андрей прав. Журналов я ещё не смотрела. А из них самих вряд ли что свяжу. Обычно беру из журнала только идеи, вязку какую-нибудь. А иной раз и вообще ничего не беру. Вдохновлюсь - и придумаю свой эксклюзив.
И всё опять покатилось по накатанной. Обед, тихий час - я играла со Стахом, потом бегали с Вадимом и Регги, возмещая утренний час ходьбы вместо бега.
Сергей был какой-то очень сильно спокойный всё то время, когда я его видела. Даже не то что спокойный - ледяной, смотрел на всех свысока, чему я очень удивлялась. Таким высокомерным я его ещё никогда не видела. Что это с ним? Со мной обращался так, как будто вообще не понимал, откуда я здесь.
И только на вечерней перевязке я поняла причину.
Вскрылась кожа на всех тёмных пятнах - снизу, от стопы до колена. Теперь болела не только пятка. Потому что приходилось убирать гниль. Действуя марличками, смоченными в перекиси водорода, я снимала страшную грязь очень осторожно. Но знала, что, даже слегка прижимая марлички, чтобы собрать гниль, я причиняю Сергею боль.
- Всё. Теперь только мясо - утром, в обед и вечером - сказала я, предельно бережно замотав ему ноги в мешки и опустив штанины.
- А если... не хочется? - ровно спросил Сергей.
- Через "не хочу" придётся. Если будешь есть мясо, при твоей силе воли гангрена начнёт заживать очень быстро.
- Считаешь, у меня сильная воля?
- Я не считаю - вижу. Есть ещё одно: тебе надо начать принимать обезболивающее.
- Нет.
- Чтобы спать.
- Я сплю с твоего хмеля.
- С сегодняшнего дня этого слишком мало.
- Нет. Этого хватит.
- Сергей... - начала я и замолкла, взглянув в ледяные зелёные глаза.
Всё ещё сидя перед ним на коленях, я собрала перевязочный материал и снова посмотрела на его ноги... Кошмара гноящихся язв не видно, но и трав перед глазами не возникает. Нет такой травы, что могла бы притупить ему боль. Если только не снотворное. Но и тогда сон не будет нормальным сном - скорее бредом, пронизанным болью... Я подняла глаза. Тяжёлое от напряжения лицо. Глаза закрыты, кисть одной руки свесилась с подлокотника. Забыв, что мои руки воняют лекарством, я осторожно погладила его руку.
Сергей открыл глаза.
- Мне очень хочется помочь, - тихо сказала я. - Правда.
Он не ответил - только кивнул и поехал к компьютеру.
На ужин я всё-таки решилась приготовить чай из ромашки, единственное, что бледно промелькнуло перед глазами, пока думала о Сергее. Очень боялась, что откажется. И на сердце отлегло: молча выпил, хотя сразу сообразил, что чай необычный. Вообще в доме сразу почувствовалось напряжение, будто здание оплела металлическая паутина, которая постепенно сжималась... Андрей быстро подавал блюда, почти не говорил, разве что когда обращался ко мне или к Вадиму - и то очень коротко.