— Вы делаете из меня что хотите, Мария, — слабо ответила Анна Австрийская, побежденная скорее тайными желаниями своего сердца, чем убеждениями своей фаворитки.
Герцогиня де Шеврез тотчас впустила горничных, которые занялись ее туалетом. Менее чем через час Анна Австрийская, окруженная своими статс-дамами, входила с трепещущим сердцем в луврскую залу, где ожидали герцога Букингема.
Пасро становится приятелем кардинала, который дает ему в распоряжение капитана своих гвардейцев и приглашает почтить своим присутствием праздник, который собирается дать королеве и королю
Во время приема первого английского министра, впрочем очень короткого, не случилось ничего особенного. Королева держала себя прекрасно. Мрачный взгляд Людовика XIII и зоркие глаза кардинала не могли приметить на прекрасном лице Анны Австрийской ничего такого, что могло бы подать повод к самой строгой критике.
Людовик XIII — все мужья таковы, особенно мужья такого сорта, — Людовик XIII был на минуту обманут этим спокойствием. Он счел королеву невинною во всех благосклонных мыслях к англичанину и обратил весь свой гнев на герцогиню де Шеврез. Кардинал, отвергнутый любовник и не так легко вдавшийся в обман, как муж, вовсе не был обманут маской достоинства, под которой Анна Австрийская могла скрывать свое волнение. Находясь в сомнении, существовало или не существовало это волнение, он упорно остался при своих ревнивых подозрениях.
Как только герцога проводили из Лувра с почестями, подобавшими представителю великого государя, Ришелье, простившись с королем, поспешил вернуться к своей карете и поехал в Люксембург.
Не желая еще признаться себе в этом, он, однако, начинал думать, что был обманут герцогиней и королевой. После того знаменитого вечера, когда он выказал свое искусство в танцах пред ее величеством, в надежде, по уверению герцогини де Шеврез, заслужить наконец ее расположение, после пылкого объяснения, каллиграфического произведения прокурорского клерка Пасро, он не пропускал ни одного движения, ни одного взгляда, ни одной улыбки королевы, не взвесив их значения и отыскивая в них таинственное поощрение своим тайным планам. Но, несмотря на все доброе желание, он не нашел ничего утешительного в обращении королевы, а, напротив, приметил, что никогда не была она так надменна и презрительна.
Герцогиня, к которой он несколько раз старался приблизиться, чтобы добиться от нее какого-нибудь объяснения неприязненного обращения Анны Австрийской, каждый раз ускользала от него с ловкостью, свойственной ей одной, не говоря ни слова в объяснение. Но инстинкт объяснил ему все яснее слов герцогини. Этот инстинкт показал ему в Букингеме первый камень преткновения всем его любовным и политическим планам относительно королевы. То, что он слышал за королевской порть ерой, оправдывало этот тайный инстинкт. Герцогиня де Шеврез, расхваливая Анне Австрийской достоинства герцога Букингема, не доказывала ли, что вредила ему, вместо того чтобы помогать?