— Этот молодой человек, — отвечал офицер, — по указаниям которого мы арестовали в этой карете, по приказанию его преосвященства, барона де Поанти, настаивает, чтобы я также арестовал молодую женщину, которая сидела в карете вместе с бароном.
Герцог быстро переглянулся с графом де Морэ.
— А! Вы арестовали в этой карете барона де Поанти? — спросил он.
— Вы его знаете?
— Нет. А теперь этот молодой человек, недовольный первым подвигом, хочет еще арестовать эту молодую девушку?
— Точно так.
— А вы не решаетесь исполнить его желание?
— Я не получил приказаний на этот счет.
— Итак, вы оставите эту молодую девушку на свободе?
— Это мое намерение.
— Очень хорошо. Теперь позвольте мне еще вопрос.
— Я буду очень рад отвечать на все вопросы, которые вашей светлости угодно будет сделать мне, только бы мои ответы не заставили меня изменить моей обязанности.
— Вопрос, который я хочу вам задать, не подвергнет вас никакой опасности. Притом вы рассудите сами, должны ли вы отвечать. Получили ли от ваших начальников приказание защищать этого молодого человека, когда он выдаст вам барона де Поанти?
— Я не получал никаких приказаний на этот счет, — отвечал офицер с презрением к Пасро, происходившем от пренебрежения, которое военные показывали в то время к штатским, и от низости роли, которую разыгрывал прокурорский клерк. — Когда он кончит свое дело, я не стану заниматься им.
— Стало быть, ни вы, ни кардинал не найдете дурным, чтобы я вознаградил его по заслугам?
— Вы можете поступать как вам угодно.
— Я велю отдуть его палками, вот какую награду получит он.
— Прекрасная мысль! — вскричал граф де Морэ.
— Я охотно останусь, чтоб присутствовать на подобном празднике.
Солдаты последовали примеру своего начальника и также расхохотались; горожане, смотревшие из окон на эту сцену, ярко освещенную факелами, захлопали в ладоши. Пасро, побледнев как смерть, выслушал весь этот разговор с возрастающим страхом. С первой минуты он узнал в герцоге де Монморанси и в графе де Морэ тех, кто в таверне на улице Феру помешал его мщению. С первых слов герцога и гвардейского офицера он понял, что это его враги; прислонившись к стене, он тревожно осмотрелся вокруг, как бы отыскивая средство ускользнуть, или помощника, которому вздумалось бы его защитить. Он увидел только насмешливые физиономии солдат, пажей, гайдуков и лакеев и холодные, презрительные физиономии герцога де Монморанси и графа де Морэ. Потом напротив него Денизу, спокойную, бесстрастную, как будто все происходившее вокруг не интересовало ее.
— Милостивый государь, — сказал герцог гвардейскому офицеру, — вы мне показались таким любезным человеком, что я решаюсь обратиться к вам еще с последней просьбой. Не думаете ли вы, что вашему пленнику было бы приятно посмотреть, как отколотят негодяя, выдавшего его, и если в ваших инструкциях нет ничего запрещающего вам доставить ему это удовольствие, позвольте мне предложить ему это.