— Какое же это соображение? — спросил кардинал.
— Отправив меня в Лондон, вы рискуете потерять меня, а для вас потеря Боаробера была бы незагладима.
— Во Франции на дорогах не теряются теперь.
— Но умирают, ваше преосвященство, умирают! Неужели вы думаете, что вы увидите меня, если отправляете рыскать по дорогам в такое ужасное время года? И как далеко! Лондон ведь на краю света! Туда надо ехать по крайней мере десять дней. Выдержу ли я в течение десяти дней страшную усталость, толчки от ухабов, противные обеды в гостиницах, где кушанья чистая отрава, и отвратительные постели?
— Я вовсе не таким образом желаю, чтобы сделалось ваше путешествие, Боаробер, — возразил Ришелье. — Мука действительно была бы слишком продолжительная. Вы сократите ее. Выслушайте меня хорошенько.
Голос кардинала был отрывист, сух. Он теперь уже не рассуждал, а приказывал.
Аббат повесил нос и поджал свое толстое брюхо насколько мог. Ришелье позвонил. Один из секретарей, дежуривших день и ночь, вошел почти тотчас и, по знаку своего начальника, почтительно подошел в нему. Ришелье поговорил с ним тихо несколько секунд и отпустил его. Как только он вышел, он снова обернулся к аббату.
— Вы должны ехать через два часа, — сказал он, — я даю вам это время на ваши приготовления и на принятие от меня инструкций. До Кале вам потребуется двадцать часов. Вы будете там завтра вечером.
— Двадцать часов? Но отсюда до Кале шестьдесят лье.
— Шестьдесят одно. Поэтому вы поедете как кардинал. Я отправил вперед курьера, который будет заготовлять для вас лошадей и не даст потерять ни минуты. А чтобы вы не страдали от дурных обедов и дурных кроватей, вы будете спать и есть в карете.
— Я умру! — прошептал Боаробер.
— Нет, Боаробер, нет. Напротив, вы вернетесь живехонек и сделаетесь епископом. Разве вы не хотите быть епископом, аббат?
— Напротив, вы знаете, что в этом состоит все мое честолюбие.
— После этого путешествия вы будете епископом.
— Говорите, монсеньор.
— Послезавтра утром вы будете в Лондоне. Вам достаточно будет двух дней на то, чтобы окончить ваше дело. Чрез шесть дней вы воротитесь.
— Да услышит Господь ваше преосвященство!
— Прямо от меня ступайте к моему казначею, который даст вам векселя на Лондон на десять тысяч пистолей, потому что вам нужны деньги, много денег, и я даю вам право не жалеть их.
— Это легче, чем доехать до Кале в двадцать часов. А теперь, монсеньор, скажите мне, зачем вы посылаете меня в Лондон?
— Я вас посылаю произвести там революцию.
— Революцию!
— Или, по крайней мере, бунт.
— Я слушаю, ваше преосвященство.