Сквозь портьеру очень ясно слышался голос королевы попеременно с голосом ее фаворитки герцогини де Шеврез.
— Я сделаю, что вы хотите, герцогиня, — говорила королева с очевидным усилием в голосе, — но я боюсь заплатить впоследствии горькими сожалениями за слабость, которую показываю сегодня, соглашаясь на ваши просьбы.
— Верьте мне и не опасайтесь, ваше величество, — весело возразила герцогиня. — Никогда вы не встретите человека благороднее и достойнее герцога.
По всему телу Людовика пробежал трепет гнева. Бешеною рукою он скорее сорвал, чем сдернул портьеру. Королева и герцогиня, закрытые занавесями кровати, по другую сторону которой они находились, услышали, как кольца сдвинулись на золотом треугольнике, но еще не видели, кто вошел. Анна подумала, что это ее камердинер Лапорт. Король вбежал с пылающими глазами, с пеной у рта, со сжатыми кулаками. Будто пьяный работник, приготовляющийся прибить свою жену. Кардинал едва успел встать перед ним и осмелился взять его за руку.
— Великая тайна выигрывать все партии, государь, — сказал он голосом тихим и выразительным, — заключается в том, чтобы видеть игру других, а свою скрывать. Скройте вашу, государь, еще не время показывать ее. Вы ничего не знаете, вы ничего не слышали. Я беру на себя все.
Не ожидая согласия, без которого, впрочем, он мог обойтись, как ему было известно, кардинал, почти потащил короля, обошел угол кровати и явился пред королевой и герцогиней де Шеврез, которые обе удивились этому двойному явлению. Приметив короля, своего супруга, Анна Австрийская вдруг встала и сделала шаг к нему навстречу, между тем как герцогиня встала позади кресла, на котором сидела королева. Физиономия кардинала, искусно принимавшая все выражения, была исполнена почтительной кротости и спокойной любезности. Людовик XIII еще трепетал от гнева, готового разразиться, и от усилий сдержать его. Никогда его мрачное лицо не было так мрачно. Однако он не торопился говорить, и королева, которая ожидала с минуту в почтительной позе, чтобы ее супруг и властелин заговорил, решилась наконец сама прервать молчание.
— Могу узнать, государь, — сказала она, — какому счастливому обстоятельству обязана я вашим посещением? Я не смею надеяться, чтобы вы потрудились побеспокоиться сами принести ответ на смиренную просьбу, с которою я не побоялась обратиться к вам.
— Напротив, именно этот ответ привел меня. Я хотел принести его вам, и если не я сам скажу вам его — вам скажет кардинал, мое присутствие, по крайней мере, придаст ему достаточный вес.
— Ваша воля для меня закон, — ответила несчастная королева, которая, давно привыкнув к любезностям своего супруга, ожидала какого-нибудь нового унижения.