— Да, я знаю. Я заметила, что ты даже свой титул никогда не упоминаешь. Почему, папа? Разве ты не гордишься им?
— Горжусь, моя дорогая, но, впервые приехав в Шанхай, я заметил, что почти каждая семья, с которой я знакомился, первым делом спешила сообщить мне, что в их роду имеется князь, граф или, на худой конец, помещик. Они называли фамилии, которых я никогда не слышал. На днях в наш магазин зашла одна женщина. Она стала рассказывать мне, что закончила Смоленский институт в Санкт-Петербурге. Когда я тактично уточнил, не Смольный ли институт она имела в виду, посетительница только пожала плечами и заговорила на другую тему. Так что, как видишь, дитя мое, если я стану направо и налево рассказывать, что я граф Персиянцев, мне это ничего не даст.
Они вместе посмеялись, и, наблюдая за ним, Марина подивилась, до чего молодо и красиво он выглядит, а еще подумала о том, как скоро они с матерью заживут вместе, и о том, действительно ли мать так счастлива, как кажется со стороны.
Для Нади это время стало истинным периодом возрождения былых надежд. Алексей на работе был на хорошем счету, и его уже дважды повышали. Сама она, хоть и была очень занята шитьем, часто ходила к нему — благодаря Марине, которая в это время присматривала за Сергеем.
Разрыв дочери с Рольфом позволил Наде облегченно вздохнуть, и она припомнила давно взлелеянную надежду: со временем Марина поймет, что за счастьем далеко ходить не надо, оно само идет к ней. Преданный, жизнерадостный Михаил стал частенько наведываться к ним. Он никогда не приходил с пустыми руками, всегда приносил гостинец — чаще всего какой-нибудь фрукт — или цветок. Марина сторонилась его и избегала оставаться с ним наедине, но это можно было понять. От материнского глаза не укрылось и то, что Михаил никогда не приглашал ее гулять. Всему свое время, рассудила Надя. Миша ждал долго и должен был понимать, что время на его стороне. Слава Богу, Сергей относился к нему прекрасно и любил проводить с ним время.
Сергей. Как же Надя беспокоилась о нем! Потеря веса, давление, постоянное уныние — все это накапливалось в нем, но больше всего ее тревожило полное отсутствие интереса к жизни. Даже азартные игры уже не привлекали его, как раньше, и он все больше времени проводил в кровати. К весне 1945 года его болезнь обострилась настолько, что он уже с трудом ел. Даже новости с фронта не могли вывести брата из оцепенения или поднять ему настроение. Когда американский генерал Дуглас Макартур в феврале занял Филиппины и захватил Манилу, а в марте был оккупирован японский остров Иводзима, русское население Шанхая, с нетерпением ожидавшее неминуемой победы сил союзников, уже не скрывало радости. Однако Сергей воспринял известие об этом иначе.