— Мой помощник.
— Вон как… Других помощников нет?
— Других нет. Другие — кто на том свете, кто в госпиталях.
— Да-а, — сокрушенно вздохнул Гиглавый. — На войне без потерь не бывает, тем паче на такой войне… Но потери должны быть оправданными…
— Должны, — поддакнул лейтенант.
— …За одного нашего надо убивать трех.
— Как минимум, — поддержал Семен.
Политрук смолк: командир батарей продолжал явно «строить насмешки». Но что он, Гиглавый, мог сейчас поделать с лейтенантом, который когда-то и в штабе полка вел себя непочтительно? Накричать на него? Не поможет. Он не такое слышал и видел здесь, на сплошь усыпанном воронками склоне высоты, с которого скатишься — и вот она, как пишут в многотиражке дивизии, легендарная, а более того — страшная Атуевка.
Политрук счел за благо переменить тему разговора и задержался взглядом на лежавшей в углу гитаре.
— Эге… А это откуда? Откуда гитара, лейтенант?
— Так, по случаю досталась.
Политрук взял инструмент, повертел, поднес поближе к глазам, ощупал и, кажется, даже понюхал.
— Что же за случай такой?
— Обыкновенный… Как выражаются авторы некоторых статей, случай из фронтовой жизни.
— Интереснейший случай, — озадаченно произнес политрук. — А ты что, играешь?
— Бренчу иногда.
— И поешь небось?
— Отчего же не спеть, особенно при бомбежке…
Поговорить Гиглавому не удалось. В двери показалась голова адъютанта- командира полка и тут же исчезла. Синельников кинулся встречать высокое начальство. А снаружи уже несся зычный голос майора Машковцева:
— Гиглавый, ко мне!
Тот устремился на зов.
— Все болтаешься? — спросил командир полка, окинув взглядом политрука.
— Так точно, товарищ майор, — отчеканил Гиглавый.
Майор укоризненно покачал головой.
— Вот что… Марш в третий дивизион. Там Борейшо с комиссаром ранены. Будешь пока за комиссара. А тут нас хватает…
Синельников обрадовался: хорошее приказание отдал командир полка.
Выдвинув свой передовой наблюдательный пункт к месту боев, командир артиллерийского полка провел свою связь непосредственно в батареи. Крытый окоп для связистов появился и возле пушек Синельникова.
За окопом лейтенант, проводив майора Машковцева, разглядел в сумерках маленькую фигуру бойца, тащившего за спиной раскручивающуюся со скрипом катушку кабеля. Боец споткнулся, упал на колени, снял со спины катушку, взялся за нее и поволок по земле.
— Зоя!
— Я, Сеня, я, — послышался жалобный писк.
Девушка села и толкнула, ногой катушку. — И вдвоем: не утащишь.
— Давай помогу.
В окопе они сидели рядышком, прижавшись друг к другу, и разговаривали почти в полный голос.