Именно это Эми в конце концов и начала втолковывать маме снова и снова. По мнению Эми, ей не следовало быть с Бузельхамом не только из-за того, что у него другая культура, религия и социальный статус, но и потому, что он слишком молод для женщины ее возраста. Обычно мать просто отвечала, что не согласна, но порой кое-что добавляла. Однажды я услышал, как она говорит:
— Ты пытаешься влезть в мою личную жизнь. Эми, а на это у тебя нет права.
Вскоре после этого Эми решила съездить в Париж, куда ее пригласила подруга. Она собралась очень быстро — и вдруг ее не стало. Мама ограничилась репликой:
— Эми — очень славная девушка, которой, я боюсь, еще предстоит всему научиться. Не знаю, удастся ей это или нет.
В тот день, когда Эми уехала, я забрел в ее комнату и осмотрелся. Тут не мешало хорошенько убрать. Я отодвинул от стены конторку и заглянул за нее. Внизу, придавленная задней ножкой, валялась скомканная глянцевая фотография Бузельхама в плавках на пляже в Сиди-Канкуше. Ссора Эми с матерью предстала в новом свете. На секунду я даже пожалел, что она уехала; было бы забавно посмотреть, что несколько наводящих вопросов могли бы вытянуть из ее тонких, поджатых губ. Она хотела заполучить Бузельхама? Или мать прервала то, что уже происходило между ними, когда Бузельхам стал проводить ночи в хозяйской спальне?
Сплетня несколько месяцев гуляла по Танжеру. Впервые я услышал ее от англичанки; она только что приехала и не знала, что героиня истории — моя мать. Жена полковника каждую ночь пропадала в темник уголках сада, встречалась с садовником, простым мальчишкой, обычным марокканским работником. Когда полковник не смог больше терпеть эту ерунду, он уехал, после чего она спокойно взяла слугу в дом и живет с ним.
— Мне сказали, она даже подарила ему гоночную машину! — добавила англичанка с притворным смехом.
— Возможно, — ответил я.
Нет сомнения в том, что мать во многих отношениях изменилась за то время, пока Бузельхам жил в доме. Она купила ему подержанный «порш» с откидным верхом, что было совершенно не в ее духе. Она стала рассеянной, перестала интересоваться тем, что наполняло ее жизнь прежде. Когда я сообщил, что хочу съехать из дома и снять квартиру в городе, она лишь подняла брови.
— Будешь приходить на обед дважды в неделю, — вот и все, что она сказала.
В конце концов, ее отношение к Бузельхаму изменилось из-за длинной и замысловатой саги с участием его сестры. Выяснив все детали истории, мать тут же решила избавиться от него. Тем не менее, единственный способ, который она придумала, был настолько радикальным, что оказался и смехотворным. Мать прожила в этой стране много лет, и поведение Бузельхама не должно было ее так глубоко задеть — особенно потому, что оно не имело к ней ни малейшего отношения. То, что он сделал, мне кажется достаточно естественным, но опять-таки — я здесь родился. Впервые я услышал все от самого Бузельхама вскоре после того, как ушел из дома и снял квартиру в городе.