Моника расположилась в кожаном кресле в углу и поставила на столик черную бутыль.
— Не желаете выпить?
Банкир отложил газету и снял очки. В ее руках тихо звякнули рюмки.
— Императорский бальзам, — Моника откупорила бутыль.
— Откуда он у вас? — старик выехал из-за стола и, приблизившись, повертел бутылку в руках. — Позвольте… — Он взял рюмки. Золотистый напиток переместился из одной емкости в другие, источая горьковатый аромат трав. — Так откуда?
— К чему вам это? Наслаждайтесь.
Он откинулся на спинку коляски, цедя настой. Моника разглядывала часы — уменьшенную копию его банка. Если приподнять крышку, можно было узреть каждую комнатку, кабинет управляющего, миниатюрное хранилище. Мини-банк был заказан мастеру для Патрика, чтобы сын сызмальства разбирался в деле отца. Но игрушка быстро наскучила ребенку и теперь украшала кабинет герра Аустера.
Моника помнила еще одну игру, сотворенную по заказу банкира, с маленькими купюрами — почти настоящими деньгами. Миниатюрный столик, на котором были изображены конторы и предприятия, дымящие трубами фабрики, торговые лавки. Игрокам следовало скупить как можно больше клеток на поле и получать доход. Выигрывал всегда Патрик, за игру ему удавалось скопить приличный капитал и собирать проценты. Он приобретал самые выгодные клетки — рудники, месторождения нефти, крупные заводы. Фред тратился на автомобильные компании, а Герман всегда имел по кусочку любой корпорации и никогда не уступал своей доли владельцу. По чуть-чуть он был везде и властвовал над полем, не давая ни одному из игроков полной свободы. Фишки были особенными — оловянные фигурки богачей. Один, толстенький во фраке и цилиндре, с сигарой во рту звался «американцем». Тощий, в пенсне и с тросточкой — «англичанином». В клетчатом пиджаке и бриджах прыгал по полю «немец», а в розовом сюртуке с болонкой под мышкой — «француз». Однажды фигурки пропали, забавных человечков Патрик отдал в счет очередного долга.
— Стоит только выкрасть макет банка, и ваши средства окажутся в опасности, — прервала молчание Моника.
— Совет преступницы? — усмехнулся старик. — Я не боюсь ограбления. Главный грабитель — мой сын. В скором времени он объявит меня сумасшедшим и приберет к рукам все, — он внимательно посмотрел на нее. — Что ты делаешь здесь, Моника? В этом доме, в этой стране? Я не верю, что ты приехала навестить друзей детства.
— Я собираюсь похитить у архиепископа рецепт этого бальзама, — она отпила глоток.
Кажется, банкир раздумывал, как реагировать.
— Да, — протянул он. — Это повод вернуться. Это оправдывает весь риск. Ведь рецепт, пожалуй, сулит тебе состояние? Пусть он и бесценен.