Альдо поставил стакан на стойку. Вокруг раздавалось:
— Американцев уделали по полной!
Некоторые захлопали.
Маттиа улыбнулся Анне, как бы говоря: «Видишь, мы вместе в такой важный момент».
— Их опустили! Вмазали как следует!
Алессио, ошарашенный, качал головой.
— Нет, ты понял? — сказал он, обращаясь к Кристиано. — Они взорвались… Представь, прилетел бы самолет и врезался в доменную печь… «Луккини» взлетел бы на воздух, вот была бы мясорубка…
В воздухе витало нездоровое возбуждение, как во время забастовки металлургов. Невозможно было поверить, что там, в Америке, действительно умирают люди.
— И сегодня нас тоже заставят работать?
— Точно, — усмехнулся кто-то, — случился бардак в Соединенных Штатах — теперь «Луккини» закроется!
Все засмеялись.
— Капиталисты сраные!
Наблюдая в очередной раз разрушение бетонных гигантов в центре Манхэттена, Анна вдруг почувствовала, что происходит что-то такое, что имеет отношение и к ней лично. Она думала о том, что ей не хватает Франчески. В эти минуты ей хотелось быть рядом с Франческой, как будто то, что показывают по ящику, было свадьбой или похоронами, когда всем надо быть вместе, несмотря на вражду.
Сидя у Лизы, Франческа чувствовала что-то похожее: ей не хватало Анны, ее маленькой теплой ладони.
Башни тем временем рушились уже в десятый раз. То, что девушки были далеко друг от друга, не имело никакого значения.
На следующей день в городской газете появилась статья, озаглавленная «Апокалипсис».
В тот вечер на улицах Пьомбино было пустынно, горожане прильнули к телеэкранам. Все испытывали сопричастность к чему-то, о чем раньше читали только в книгах по истории. Встревоженная Сандра бесконечно звонила в местное отделение партии. Потрясенная Элена хотела отправить SMS Алессио. Но что ему написать?
Анна и Франческа, лежа в своих постелях, испытывали страстное желание встретиться.
Анна поднялась, включила лампу и принялась листать прошлогодний дневник. Она перечитала все записи Франчески, с орфографическими ошибками и сердечками вместо точек над «i». Эти каракули были бесконечно важны для нее. Важны особенно сейчас, когда в центре Манхэттена образовалась яма, которая должна была поменять вектор движения мира.
Алессио слушал радио, стоя на мостовом кране. В цехах «Луккини» сотни приемников были настроены на один и тот же канал, где рассказывали об атаке на Башни-близнецы и о терроризме, уложившем Запад на лопатки. Жизнь, однако, продолжалась. Тысячи работяг плавили железо, чтобы делать рельсы и… оружие для Европы и США.
Один лишь Энрико тупо переключал каналы. Вначале он попал на мультик, затем на вестерн с Клинтом Иствудом. Какая там Америка, он думал совсем о другом — о теле своей дочери, во всех подробностях отраженном в линзах морского бинокля. Лето кончилось, и он спрятал бинокль дома, в укромном месте.