— Мы собирались уходить, — сказала Кэтрин, — и я спросила, готов ли он.
— И что он ответил?
— Сказал, что ему надо найти свои красные носки.
— Красные носки?
— Да. Эту пару красных носков он очень любит и всегда носит. Но сейчас он никак не мог их отыскать, а поскольку мы шли в кино, я попросила его поторопиться. И такое впечатление, что чем больше я его торопила, тем больше он на меня злился. А ведь мы собирались на его фильм.
— Что случилось потом?
— Потом он велел мне заткнуться, и я решила: хватит все это терпеть, и сказала, что мы никуда не идем.
— И тогда он расплакался?
Она кивнула:
— Да.
Я немного подумал.
— Томас ведь очень умный мальчик?
Кэтрин кивнула.
— Он рано начал говорить, у него хороший словарный запас, люди считают его старше, чем он есть на самом деле.
Она вновь кивнула.
— Он всегда был очень упрям.
Еще кивок.
— И очень чувствителен. Я имею в виду — чувствителен к критике.
Опять кивок.
— Значит, сперва он долго на вас давит, а когда вы начинаете сердиться и кричите на него, расстраивается и плачет?
Кивок.
— Он очень раним, все принимает близко к сердцу, а если ему больно, сердится и ругается…
Снова кивок.
— Красные носки он любит потому, что они приятные и гладкие на ощупь, а другие его носки слишком колючие.
— Верно, — проговорила она с такими интонациями, будто хиромант сказал, что у ее одноногого дяди Джимми одна нога.
— Когда он пошел в школу, ему было трудно общаться с другими мальчиками. Возможно, им нравился спорт, а он в это время предпочитал заглядываться на букашек.
Тут она нахмурилась:
— Вы что, следили за нами?
Я рассмеялся.
— Нет, просто за последние двадцать лет мне часто встречались такие Томасы.
Откуда я мог столько о нем знать? Все просто: он вписывался в модель, неоднократно виденную мной за годы работы.
Он был архетипическим упрямым мальчиком. В свойственной мне практичной манере я заметил, что архетипические упрямые мальчики обладают некоторыми общими фундаментальными характеристиками:
♦ они умны, и, хотя их нельзя назвать одаренными, часто их таланты превышают средний уровень;
♦ в целом они раздражительны и злятся, если их обижают;
♦ они чрезмерно чувствительны к критике и отказу;
♦ очень ранимы и все принимают близко к сердцу;
♦ обладают обостренным чувством осязания, любят гладкие, мягкие ткани;
♦ очень любящие, сопереживающие и глубокие (когда в хорошем настроении);
♦ увлекаются жуками и динозаврами в гораздо большей степени, чем другие дети их возраста.
Наблюдение не слишком научное, зато верное.
Главный вопрос не в том, является ли это точным описанием одного из нескольких типов — я полностью уверен, что оно чрезвычайно точное, — а в том, останутся ли архетипические упрямые мальчики такими навсегда? Будут ли они упрямыми до конца своих дней, или изменения возможны? И как помочь нашим детям развить свою личность?