— Приходилось. Много.
— Ты почувствовал разницу?
Щекн вдруг замер, а затем медленно опустил лапу и поднял лобастую голову. Глаза его на мгновение озарились мрачным светом. Однако и секунды не прошло, как он вновь принялся глодать свои когти.
— Трудно сказать, — проворчал он. — Работы разные, люди тоже разные. Трудно.
— Хорошо, — сказал Максим. — Ты с ним встретился. Он снова пригласил тебя работать. Ты согласился?
— Он не приглашал меня работать.
— Тогда о чем же вы говорили?
— О прошлом… — буркнул Щекн. — Никому не интересно.
— Как тебе показалось, он сильно изменился за эти пятнадцать лет?
— Это тоже не интересно.
— Нет. Это тоже интересно. Я тоже видел его недавно и обнаружил, что он сильно изменился. Но я землянин, а мне надо знать твое мнение.
— Мое мнение: да.
— Вот видишь! И в чем же он, по-твоему, изменился?
— Ему больше нет дела до народа голованов.
— Правда? А со мной он только о голованах и говорил!
Глаза Щекна озарились красным.
— Когда это было?
— Позавчера. А почему ты решил, будто ему больше нет дела до народа голованов?
Щекн вдруг объявил:
— Мы теряем время. Не задавай пустых вопросов. Задавай настоящие вопросы!
— Хорошо. Задаю настоящий вопрос. Где он сейчас?
— Не знаю.
— Что он намеревался делать?
— Не знаю.
— Что он тебе говорил? Мне важно каждое его слово.
И тут Щекн принял странную, неестественную даже позу: присел на напружиненных лапах, вытянул шею и уставился на Максима снизу вверх. Затем, мерно покачивая тяжеленной головой вправо и влево, он заговорил, отчетливо выговаривая слова:
— Слушай внимательно, понимай правильно и запоминай надолго. Народ землян не вмешивается в дела народа голованов. Народ голованов не вмешивается в дела народа землян. Так было, так есть и так будет. Дело Льва Абалкина есть дело народа землян. Это решено. А потому: не ищи того, чего нет. Народ голованов никогда не даст убежища Льву Абалкину.
У Максима вырвалось:
— Он просил убежища? У вас?
— Я сказал только то, что сказал: народ голованов никогда не даст убежища Льву Абалкину. Больше ничего. Ты понял это?
— Я понял это, — медленно проговорил Максим и продолжил: — Но меня не интересует это. Повторяю свой вопрос: что он тебе говорил?
— Я отвечу. Но сначала повтори мне то главное, что я тебе сказал.
— Хорошо, я повторю. Народ голованов не вмешивается в дело Абалкина и отказывает ему в убежище. Так?
— Так. И это — главное.
— Теперь отвечай на мой вопрос.
— Отвечаю. Он спросил меня, есть ли разница между ним и другими людьми, с которыми я работал. Точно такой же вопрос, какой задавал мне ты.
Едва кончив говорить, он повернулся и скользнул в заросли. Ни одна ветка» ни один лист не шевельнулся, а его уже не было. Он исчез.