Торговка, разглядев бомбу, с криком бросилась прочь.
– Scheiße! – в отчаянии воскликнул он.
Конец шнура, уже очень короткий, яростно дымился, испуская пузырьки под водой. Откуда-то из глубин памяти всплыло – правильно изготовленный бикфордов шнур горит и в воде.
Хесслер снова взял в руки влажную тяжелую связку динамита. Брось его, брось и беги, пока не поздно… погибнет много народу, но ты останешься жив, спасай себя!
Восемь шашек – так ли уж много, пронеслась в голове мысль. Шнур впаян только в одну… вот если б одна! Обжигая пальцы, он попробовал вырвать шнур из шашки – тщетно. Тогда Хесслер принялся разматывать липкую связку, отбрасывая шашки одну за другой в кусты акации, как можно дальше. Если очень повезет – не сдетонируют.
Боже… дай мне еще несколько секунд…
Последнюю – накрыть своим телом.
Он всё меньше обращал внимание на происходящее вокруг. Куда-то бежали люди, гудел клаксон «Оккервиля», трещали свистки городовых. Шнур с шипением догорал, от него исходил едкий запах жженой селитры. Запах смерти.
Еще секунду…
Последние шашки улетели долой. Осталась одна.
Накрыть телом. Лучше погибнет один, чем многие…
Рядом раздался стон. Хесслер увидел, как человечек в картузе поднял багровое от напряжения лицо. Их взгляды встретились.
Он сунул дымящую шашку человечку за пазуху – и метнулся прочь.
Горячая волна подхватила его, жарко толкнула в спину, срывая одежду, опаляя волосы.
Полина положила голову Оливера на колени, коснулась его влажных волос.
– Постарайтесь не двигаться, сейчас будет врач! – испуганно крикнул кто-то над нею и сразу исчез.
Оливер хотел что-то сказать, но хлынувшая изо рта кровь помешала ему.
– Потерпи, дорогой. Лучше молчи.
Он с силой сжал ее руку. Воздух со свистом выходил из простреленного легкого. Где-то в парке раздался приглушенный взрыв, заголосили бабы… Полина ничего не слышала.
– Потерпи…
Он еще раз сжал ее руку и вдруг замер. Залитая кровью грудь его в последний раз поднялась и опустилась. В распахнутых глазах замерло кобальтовое небо над Царьградом.
В кабинете пахло пыльной бумагой и свечами. Под потолком уютно тикали ходики в футляре красного дерева. Под их мерное тик-так захотелось спать. Хесслер откинулся на стуле, разглядывая забинтованные пальцы. Боль от ожога уже притупилась – подействовали лекарства. Он бросил взгляд в окно – там, далеко внизу, чистым червонным золотом полыхал залив.
Всё позади. Всё…
В дверь постучали, и в кабинет вошел молодой офицер с погонами штабс-капитана, в котором Хельмут узнал паспортиста, ставившего ему визу на документах в день прибытия. Следом за ним девушка внесла чай в бронзовых подстаканниках, поставила на стол и вышла.