В основе мира лежала противостоящая хаосу идея. Идея абсолютного разумного порядка, служить которой Александр Платонович чувствовал внутреннюю потребность. В человеческом мире она проявляла себя двояко: через гармонию форм и через гармонию ситуаций. Вверенный попечению Муравьева участок Вселенной как раз и располагался в строгом здании с ионическим портиком, лучшем примере гармонии форм. А вот гармонию ситуации директор Первой гимназии лучше всего ощущал на заседании еженедельного педагогического совета.
Нет, были, конечно, и совещания, но они проводились спешно, перед уроками или, наоборот, вечером, когда учителя уставали и мыслями уже были дома. То ли дело педагогический совет! Скрупулезный в тратах средств, поступивших от государства и меценатов, Александр Платонович никогда не ругал себя за то, что выделил для заседаний совета специальный зал и, не скупясь, отделал его. Зал был воплощенной гармонией форм, которая, по мнению Муравьева, заключалась в римско-греческой строгости с малой долей русского пафоса.
Венецианские стекла в тяжелых рамах, фисташковые стены с мраморными пилястрами, большой официальный портрет государя, черного дуба огромный стол, окруженный дубовыми же тяжелыми стульями… Всё придавало происходящему здесь оттенок монументальной значительности.
В таких условиях идея абсолютного порядка с удовольствием могла проявить себя и в гармонии ситуации!
Гармония начиналась с девятичасовым звонком, который в субботу звал не гимназистов на уроки, а учителей на педагогический совет. Со звонком в зал входили учителя и классные наставники, рассаживались, раскладывали бумаги, сторож Михеич разносил чай с лимоном.
Александру Платоновичу казалось очень важным, что чай разносит именно сторож. В этом было что-то от девятнадцатого века, от традиций классического образования, которым хотелось следовать. Да и Михеич, осознавая, какая важная миссия ждет его в субботу, вел себя на службе с необходимой на его должности ответственностью.
Нарушить гармонию ситуации могли только неуместные замечания учителя истории Полупанова. Довольно часто Михеич забывал, что Полупанов пьет чай без лимона. В таком случае учитель истории раздраженно спрашивал, нельзя ли подавать лимон отдельно, на тарелочке, чтобы всякий желающий сам клал его в чай.
С точки зрения Александра Платоновича, такой вариант был абсолютно неприемлем! Бумаги, классные журналы, документы – и вдруг среди них тарелочка с нарезанным лимоном… Нонсенс! К тому же собирались учителя не на чаепитие, и привлечение излишнего внимания к столь незначительной детали действа, именуемого педагогическим советом, гармонию ситуации сразу нарушало.