– Скажите-ка мне, молодые люди, почему это вы пост не держите? – Отец Василий деликатно, хоть и не очень ловко перевел разговор в более спокойное русло.
– А наш учительский труд можно приравнять к тяжелому физическому! – ответил Журихин.
Довод про соблазнившихся видом учительской котлеты гимназистов, приведенный отцом Василием на педсовете, был сказан, конечно же, для красного словца. Педагоги обедали в комнате-нише, отделенной от общего зала старомодными плюшевыми шторами. Таков был заведенный порядок, хотя многие учителя предпочли бы сесть в просторном светлом зале, а вовсе не в комнатке без окон, единственным украшением которой была неизбежная кадка с пальмой, которые директор гимназии стремился везде расставить.
Но порядок есть порядок. Так что учительская котлета никому не становилась поперек горла – страждущие детские глаза ее просто не видели. В комнатку-нишу доставляли обеды на колесных столиках-подносах, укрытых белоснежными льняными салфетками.
Пока отец Василий выяснял мотивы несоблюдения поста, прибыл его заказ. Официантка Таня поставила на стол овощное рагу, дымящуюся фарфоровую супницу…
– Суп из рыжиков, монастырский рецепт! – Отец Василий вдохнул пар, явно наслаждаясь. – А блинчики с белыми грибами? Услада сердца! Видите, можно и поститься, и желудок не обижать. Хотя, конечно, это время не для вкусовых наслаждений…
– Знаем-знаем, для духовных дискуссий! – Полупанов невежливо перебил священника. – А вот скажите, отец Василий, как с моральной точки зрения вы оцените такой казус… Учитель уводит у своего коллеги отличника, который мог написать блестящую годовую работу по истории!
– Настолько блестящую, что коллега, заранее не сомневаясь в ее блеске, даже ни разу не поинтересовался, как у отличника идут дела! И только на недавнем педсовете случайно узнал… – ехидно продолжил Журихин.
Полупанов сверкнул глазами и уже был готов ответить что-то резкое, но священник остановил конфликт, готовый разгореться.
– Стоп-стоп-стоп! Я думаю, каждому из коллег нужно забыть о своей гордыне и подумать прежде всего о самом ученике, о его интересах…
– Вот-вот! Именно о Володе я и думал! О том, как дать выход его пытливости, соединенной с фантазией…
– Как же это получается? Ради эфемерной какой-то фантазии вы спровоцировали его бросить серьезный научный труд! Ведь Володя начал писать годовую работу у меня! У него были чудесные тезисы. Он прирожденный историк! Он рассматривал роль генерала Корнилова с совершенно оригинальных позиций. А ведь это не Тютькин какой-нибудь, это Корнилов! Историография огромная, казалось бы, нового слова не скажешь. Могла получиться отличная статья для исторического журнала, я уже о публикации хлопотать начал…