Володя Мизинов не любил глупых шуток. Поэтому он лишь брезгливо усмехнулся, выудив из электрической почты письмо якобы из журнала «Юрьев день». Володя прекрасно понимал, что редакции ни за что не придет в голову заказывать статью неизвестному гимназисту. Пока неизвестному. Володя действительно хотел напечататься в этом журнале. И даже обсуждал это с товарищами (вот откуда ноги растут!), но пока не чувствовал себя готовым к столь ответственному шагу.
Сергей Сергеевич Журихин, как и всякий русский интеллигент, был в душе плюралистом. В позиции любого своего оппонента он видел рациональное зерно – и поэтому отстаивать позицию собственную ему было сложно. А уж когда оппонент переходил к грубым нападкам, Журихин полностью терялся. Растерялся и сейчас, когда на обеде Полупанов обвинил его в интриганстве. Полупанов подсел за его стол со словами «Не помешаю?».
Журихин ничего не ответил на его вопрос, но это историка не смутило. Он тут же завел разговор по поводу Володи Мизинова, которого Журихин якобы «увел» у него. И подрядил ради собственной славы и выгоды писать годовую работу! С которой Журихин сейчас хочет вылезти на общешкольную дискуссию ради личной популярности…
Бросив в лицо коллеги несколько обвинений, Полупанов невозмутимо переключил внимание на официантку.
– Танечка! У нас курочка сегодня с какой подливкой? А… Ну, давайте буженину, курочку, сразу же чай… Нет, суп не буду, спасибо.
Подождав, пока историк сделает заказ, Журихин ответил холодно:
– Мне, Андрей Павлович, в общем-то, всё равно, что вы обо мне думаете! Так что убеждать вас в своей честности я не собираюсь.
Ответил и тут же внутренне напрягся – а нет ли в словах Полупанова доли истины? Тем более что историк отвлекся на принесенный чай.
– О, спасибо, Танюша! – Полупанов, не глядя, взял у официантки стакан с горячим чаем и сразу же, обжигаясь, сделал большой глоток.
В этом традиционном первом глотке был заключен глубокий внутренний смысл. Этим Полупанов показывал (хоть никто этого, наверное, не замечал), что тут ему подают такой чай, которому можно доверять. Чай, в котором ни при каких обстоятельствах не окажется ехидно-желтый ломтик лимона. Жаль, официантка Таня не понимала, что этот нарочитый взгляд в сторону от стакана – свидетельство глубокого уважения к ней учителя истории…
Но Таня была занята – она выставляла на стол остальную еду Полупанова. Историк вновь посмотрел на Журихина и начал на повышенных тонах высказывать претензии. Чуткий к конфликтам и недоразумениям священник, как всегда, появился вовремя.