– Ты опять куришь?
Выселенцеву стало мучительно неловко.
– Курю, – ответил он, покраснев.
– Я где-то читала, что курить вредно, – сказала Настя.
– Врут, наверное, – ответил Выселенцев, стряхивая пепел.
Настя села рядом с ним и сказала с укором:
– Ты вот вечно обвиняешь меня в лени и безволии, а сам даже курить бросить не можешь. А это ведь, наверное, все-таки легче, чем начать хорошо учиться.
– Твоя правда, – мрачно ответил Выселенцев, всем своим видом выражая недовольство темой для разговора.
– А я сегодня «пять» получила по физике, – гордо сказала Настя.
– Да? Ну, молодец.
Он посмотрел на дочь. Одета Настя была в огненно-красное платье из дорогого владивостокского бутика. Вульгарные серьги в виде звезд, голубые контактные линзы и очень сложный, не в домашних условиях сделанный маникюр дополняли облик ученицы девятого класса, решившей, видимо, как следует оттянуться после окончания учебной недели.
«Нет, как она все-таки хороша», – подумал Выселенцев. Он столько лет прожил рядом с Настей, но до сих пор не мог привыкнуть к тому, что она получилась такая красивая. Часто, особенно по утрам, когда выстиранные за ночь мозги по-иному воспринимают реальность, он вдруг видел ее во всем великолепии и пораженно думал, что вот ведь, елки-палки, есть у нас такое чудо…
– Ты куда-то собралась? – спросил Выселенцев.
– Да, съездим с Луизой во Владик.
Оглянувшись на тьму за окном, Выселенцев неохотно кивнул. Настя встала, потрогала пальцем верхушку макета «Интеграла» и, глубоко вздохнув, спросила:
– Значит, надежд и вправду никаких нет?
– Не знаю. Наверное, нет.
– Вот жмоты, а! Ну, может, все-таки найдется какой-нибудь инвестор?
– В Сибири точно не найдется. Здесь это никому не надо. А те, кому надо, ничем не могут помочь. А вообще, самым лучшим выходом была бы национализация компании. О чем думают эти идиоты в правительстве, я не знаю. Мы уже сами сделали все, что нужно – и корабль построили, и космодром. Им осталось бы только выделять деньги на текущую деятельность. И деньги не такие уж и большие.
– Папа, а ты никогда не жалел, что не остался в России? Ведь был бы сейчас, наверное, самым главным ракетчиком…
– Вряд ли, – улыбнулся Выселенцев. – Это здесь я – первый парень на деревне, потому что конкуренции нет. А в Советском Союзе таких много.
Помолчав немного и сделав над собой усилие, Настя сказала:
– Знаешь, я, наверное, останусь ночевать у Луизы – так что вы меня не теряйте.
– Ладно, не потеряем, – ответил Выселенцев.
Бесконечный зимний вечер тянулся мучительно медленно. Сначала Выселенцев думал о том, как спасти компанию, но, устав от бесплодной работы мысли, подошел к стопке непрочитанных журналов. Тут были красочные американские и сибирские издания, но были и советские – до смешного тонкие из-за отсутствия рекламы, отпечатанные на плохой бумаге, с блеклыми иллюстрациями и зачастую малоинформативными по причине секретности статьями. Читать было некогда, и стопка эта разрослась до неимоверных размеров. Самые ранние номера – примерно годовой давности.