«Я даже не обратил особого внимания на то, какая была погода, – описывал свои впечатления поэт Николай Гумилев. – Но сомневаюсь, чтобы это утро могло быть не солнечным, столько бодрости, столько оживления было разлито вокруг».
Стороннему наблюдателю могло показаться, что Европа наконец-то забыла о военных потерях и жертвах. Однако происходившее в тот день на границе Балтийского и Северного морей стало наивысшей точкой этой войны.
«В эпоху Трафальгарской битвы противники заметили друг друга на рассвете, но кораблям понадобилось пять часов, чтоб сблизиться на дистанцию орудийного выстрела, – писал в репортаже из Скагена британский литератор и публицист Артур Конан Дойл. – В наши дни всё решилось намного быстрее. Два боевых корабля, которые, казалось бы, невозможно было сравнивать, – устрашающая громада немецкого дредноута и русская подводная лодка с ее лаконичными обводами, будто сошедшая с картины художника-футуриста, склонного к абсолютному минимализму… Должен честно признаться, я даже пропустил момент начала сближения и опомнился лишь тогда, когда неистовый рев орудий главного калибра превратился в единую адскую какофонию, а столбы воды от взрывов снарядов превратили морскую гладь в подобие фантастического леса. А когда чудовищной силы вспышка внезапно поглотила «Байерн», – мне показалось, что теперь мне суждено надолго ослепнуть и оглохнуть. Но нет, я пришел в себя как раз тогда, чтобы увидеть «Дракон», весь в стальных лохмотьях искореженной обшивки, и русского императора с окровавленным лицом. Он медленно поднял пистолет и выстрелил в воздух, демонстрируя, что в строгом соответствии с условиями поединка сохранил при себе пригодное для боя оружие…»
Тело кайзера Вильгельма II так и не было найдено.
9. Призываю соблюдать регламент!
Документ о капитуляции Германии был подписан в Брестской крепости. С прекращением Великой войны согласились не все – прежде всего, потомственные военные-аристократы и промышленники, производившие военную технику и боеприпасы. «Пушечный король», он же «железный Густав» – Крупп фон Болен унд Гальбах, ставший десять лет назад по воле кайзера мужем единственной наследницы семейства Круппов и главой металлургического концерна «AG Krupp» – потребовал от канцлера, принца Максимилиана Баденского, продолжать войну до полной победы.
Но тут уже единым фронтом выступили многие правящие дома Европы и Азии, являвшиеся гарантами соблюдения условий судьбоносного поединка и объявившие подобное недопустимым. Германии был предъявлен ультиматум – безоговорочно признать поражение, а в противном случае имя Гогенцоллернов будет вычеркнуто из родословных книг как бесчестный род.